любить этого ребенка? Крошечного сына, точную копию своего красавца отца? Или, может быть, дочку с такими же рыжими волосами и ясными зелеными глазами, как у матери?
Счастье ее было так велико, что она бросилась к двери, забыв обо всем и мечтая поскорее поделиться своей радостью с мужем. И вдруг остановилась на полдороге. Обрадуется ли Джулиан известию о том, что она носит под сердцем ребенка? Или после смерти Арно он настолько погрузился в свое горе, что не сможет, попросту не рискнет полюбить другого сына?
Тут она вспомнила жестокие обвинения, которые обезумевший от ревности Джулиан бросил ей в лицо, и совсем сникла. Ведь он открыто обвинял ее в неверности! А если он решит, что ребенок от Антона? О Господи, этого она не перенесет!
Мерси все еще терзалась сомнениями, когда сестра Кларабелль поскреблась к ней в дверь и смущенно объявила, что пришел месье Андре Бофор. Он хочет поговорить с ней. Удивленная и сконфуженная, она спустилась вниз.
При виде Мерси, застывшей на пороге кабинета матери Анизы, маленький вертлявый креол поспешно вскочил на нога.
— Месье Бофор, — смущенно пробормотала Мерси, протягивая ему руку, — какой приятный сюрприз!
Легко коснувшись поцелуем ее пальчиков, Андре отвесил ей галантный поклон.
— Мадам Деверо, простите, что врываюсь к вам в тот самый момент, когда вы… погружены в благочестивые размышления. Я бы никогда не осмелился побеспокоить вас, если бы не дело чрезвычайной важности, которое и привело меня сюда.
Изысканная галантность Андре доставила Мерси удовольствие, и она улыбнулась.
— Прошу вас, присядьте.
Они устроились в глубоких креслах напротив друг друга. Андре нервно покашлял.
— Откуда вы узнали, что я здесь? — поинтересовалась Мерси.
— Э-э-э… кажется, ваш супруг как-то упомянул об этом. — Андре старательно избегал ее взгляда.
— Понимаю, — холодно протянула Мерси. — Стало быть, вы явились сюда по просьбе Джулиана?
— В общем, почти так… вот только приехал я сюда без его ведома, — ответил Андре, заерзав в кресле. — По правде говоря, мадам, я явился к вам от себя лично.
— Вот как?
— Да, мадам. — Он громко откашлялся. — Я несколько дней раздумывал и наконец решил поговорить с вами.
— Поговорить? Но о чем?
— О дуэли, — вздохнул Андре.
— О дуэли? — С губ Мерси сорвался сдавленный смешок. — А что такое?
— Ну, например, не приходило ли вам в голову задуматься, почему ваш муж в тот злополучный день едва не дал себя убить?
— Не дал?! Да что вы такое говорите?
Андре наклонился к ней.
— Такого меткого стрелка, как Джулиан Деверо, надо еще поискать — уж вы поверьте мне на слово, мадам! И если бы он целил кому-то в сердце, то ни за что бы не промахнулся!
Мерси почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
— То есть вы хотите сказать, что он…
— Я хочу сказать, что лишь из уважения к вашей просьбе ваш муж прострелил своему сопернику только плечо, а не какой-то другой, более жизненно важный орган.
Глаза Мерси стали огромными.
— Но тогда, значит, Джулиан рисковал…
— Он рисковал жизнью, ведь он сам мог быть убит, — закончил за нее Андре. — Если бы месье Жерар не промахнулся, ваш муж теперь был бы мертв, а вы стали бы вдовой. — Услышав испуганный возглас Мерси, он угрюмо добавил: — Кроме всего прочего, согласно дуэльному кодексу, ваш муж как получивший оскорбление имел полное право требовать продолжения дуэли. И уж во время второго выстрела, будьте уверены, он бы не промахнулся! Но вместо этого, как вы, должно быть, помните, Джулиан заявил, что дело улажено. Иначе говоря, он попросту помиловал вашего кузена.
Мерси потрясение смотрела на него, отказываясь верить услышанному.
— Господи… а Антон еще намекал, что Джулиан подсунул ему неисправный пистолет!
Андре сухо рассмеялся:
— Это совершенно невозможно, мадам! Видите ли, хотя в соответствии с дуэльным кодексом выбор оружия принадлежал вашему мужу, он отказался от этой привилегии в пользу вашего кузена. Нужно ли продолжать? — Андре выразительно пожал плечами. — Однако сказать по правде, я нисколько не удивлен, что месье Жерар промахнулся даже на таком небольшом расстоянии — ведь он был ранен в правое плечо!
Пытаясь собраться с мыслями, Мерси отошла к окну. Что же получается, растерянно думала она, выходит, Джулиан рисковал жизнью, чтобы спасти Антона?! Но почему? Нет, ее муж все-таки совершенно непостижимый человек!
Вдруг неожиданная мысль пришла ей в голову, и Мерси резко повернулась, взглянув на Андре в упор:
— Для чего вы мне все это рассказываете?
Он тоже встал.
— Потому что ваш муж очень нуждается в вас, мадам.
На ресницах Мерси повисли слезы.
— Вы уверены?
— Совершенно уверен. С того дня как вы уехали, он заперся в доме — предается отчаянию и пьет. Дела на бирже запущены. Сказать по правде, мадам, я просто не могу без него обойтись! И вот я приехал к вам в надежде, что вы вернетесь домой и приведете его в чувство.
— Но если я ему нужна, почему он сам ко мне не приехал? — удивленно воскликнула она.
Маленький креол ласково улыбнулся.
— Мадам, может быть, представительницы прекрасного пола со мной и не согласятся, но мужчины — на редкость гордые и чувствительные создания. И вспомните — разве после дуэли вы не кинулись опрометью к его сопернику?
— Н-но ведь он был ранен!
Аидре вскинул руку:
— Я не забыл. И тем не менее вы, мадам, провели почти весь день у постели месье Жерара, и это при том, что его рана отнюдь не была смертельной! А теперь попытайтесь представить, какие чувства испытывал в это время ваш муж…
—…после того, как рисковал жизнью…
— Верно, мадам.
Благодарно улыбнувшись Андре, Мерси протянула ему руку:
— Спасибо, что рассказали мне об этом, месье.
Андре с улыбкой поклонился.
— Так вы поедете к нему?
— Конечно! — вскричала Мерси.
Вернувшись к себе в комнату, Мерси переоделась в свое самое любимое платье из темно-синего шелка. Потом распустила по плечам огненно-рыжие кудри именно так, как любил Джулиан.
Все это время она перебирала в памяти разговор с Андре. И вынуждена была честно признаться себе, что чуть ли не с первого дня знакомства считала мужа холодным и злобным негодяем, хотя в действительности он был совсем другим — мягким и ранимым человеком.
Андре назвал мужчин гордыми и чувствительными созданиями. Теперь она твердо знала, что ее муж именно такой, что она смертельно оскорбила его, повернувшись к нему спиной после дуэли. Ослепленная собственной гордостью и глупой ревностью, она не поняла этого раньше, а потом еще и обиделась на
