— Дорогие товарищи из Компартии Китая, давайте попробуем забыть прошлое, — предложил Брежнев. — Давайте представим, что мы начинаем строить наши отношения с чистого листа. Наша задача — отыскать пути и средства, чтобы преодолеть раскол и восстановить единство внутри социалистического лагеря.
— Ну что ж, поскольку нам очевидно, что никаких перемен в Советском Союзе не произошло, то и обсуждать нечего; грубо говоря, данная дискуссия бесполезна, — сказал Чжоу Эньлай.
На все попытки примирения, предпринятые Брежневым, он отвечал:
— Если вы будете продолжать вести прежнюю линию, вас ожидает судьба Хрущева. Ясно, что никакое соглашение между Коммунистической партией Китая и Коммунистической партией Советского Союза невозможно. Вы — послушный инструмент американского империализма.
Брежнев прервал его:
— К чему такие безответственные обвинения? Вы клевещете не только на нашу партию, но и на наше правительство и народ.
Чжоу Эньлай, ничуть не смутившись, продолжал:
— А разве не об этом говорит тот факт, что товарищ Косыгин пожимал руку послу США, который представляет здесь американский империализм? Вы, руководители Коммунистической партии Советского Союза, отказываетесь от борьбы с американским империализмом. Вы скачете с американским империализмом в одной упряжке и по одному пути.
Все замолчали, в замешательстве от происшедшей перебранки. К концу переговоров Советам не удалось выжать из китайцев даже согласия продолжить консультации. Суслов охарактеризовал Моррису эту встречу как «ужасную».
Советы все-таки сумели уговорить китайцев принять Косыгина в Пекине после его визита в Северный Вьетнам и Северную Корею в феврале 1965 года. Выдержки из других документов свидетельствовали, что с точки зрения перспектив для СССР пекинская встреча с Мао и другими китайскими руководителями была даже более «ужасной», чем встреча в Москве.
Согласно одному из документов, «Мао Цзэдун поставил сближение между Коммунистической партией Советского Союза и Коммунистической партией Китая в прямую зависимость от усиления международной напряженности и вспышки военных действий». Мао сказал, что до тех пор «раскол будет непреодолим». Что касается советских призывов положить конец пропагандистской войне между Китаем и Советским Союзом, Мао заявил: «Не стоит этого бояться. Эта война будет продолжаться еще десять тысяч лет». Он отверг просьбу Косыгина о проведении «дружеских, деловых» переговоров по поводу советско-китайских разногласий, назвав эту идею «отталкивающей». Китайцы, согласно тому же советскому источнику, непримиримо и в оскорбительном тоне отклоняли любое миролюбивое предложение Косыгина — сотрудничество в сфере внешней политики, расширение торговых связей, углубление культурного, научного и технического обменов. На каждое такое предложение они отвечали: «Время еще не пришло».
Советский эксперт, составлявший документ, выдержки из которого здесь цитируются, добавляет: «Вьетнам служит самым наглядным примером. Китайцы отказываются от сотрудничества. Мао сказал: «Народ Северного Вьетнама прекрасно делает, что сражается без нас». Касаясь американских бомбардировок Вьетнама, Мао сказал: «Это проявление тупости американцев. Их бомбардировки приводят лишь к незначительным людским потерям. Нет ничего страшного, если погибнет немного людей».
В выдержках из этого документа, которые Ева завернула в пленку и закрепила на талии перед отлетом из Москвы 25 апреля 1965 года, содержались и более шокирующие данные, представленные своему руководству лучшими советскими аналитиками:
«Китайцы не поощряют транзитные перевозки во Вьетнам по суше. (Моррис считал, что лингвист, переводивший документ на английский, скорее имел в виду «препятствуют» или «блокируют», чем «не поощряют»; Советы уже сообщили ему, что китайцы отказались разрешить советским самолетам полеты во Вьетнам над своей территорией. —
В последнее время они стали навязывать европейским социалистическим странам свой тезис о том, что для оказания эффективной помощи вьетнамскому народу и противостояния американскому империализму нужно создать очаг войны в Европе…
На картах, выпущенных в Китае в 1965 году, некоторые участки советско-китайской границы были обозначены как «неустановленная пограничная линия», а рядом с названиями таких городов, как Хабаровск, Благовещенск и Владивосток, в скобках указываются их китайские названия… Китайские власти провоцируют захват участков советской территории, организуют на этих землях незаконные сельскохозяйственные и другие работы…
Население Китая систематически подвергается психологической обработке в антисоветском духе. Китайский народ готовят к возможности полного разрыва и даже вооруженного конфликта с Советским Союзом, который изображается «главным врагом». Печать и радио Компартии Китая неистово мусолят «угрозу с севера». В настоящее время в Китае проводятся массовые антисоветские митинги. Шестого марта 1965 года, впервые в истории социалистических стран, такая демонстрация состоялась перед советским посольством в Пекине. Китайцы ведут антисоветские радиопередачи на русском языке, подталкивая советских граждан на выступления против Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и Советского правительства».
Китайцы заявили, что Советский Союз и Китай «имеют то, что разделяет их, и не имеют ничего, что их объединяет; имеют то, что различает их, и не имеют ничего общего».
Другие документы, которые видел Моррис, содержали похожие сведения и оценки. Советы понимали геополитическое значение и важность удержания Китая в своих союзниках и угрозу, которую будет представлять Китай враждебный. Они предприняли все мыслимые разумные усилия, чтобы умиротворить китайцев. Китайцы напрочь, часто в вызывающей, грубой манере, отвергали любое предложение о начале переговоров.
В ходе своих частных бесед в Москве в марте и апреле Моррис выведал еще кое-какие секреты. «Коллективное руководство» Советского Союза разваливалось, и каждый из его членов думал о том, как с помощью интриг добиться для себя неоспоримой власти. Победителем в этой скрытой борьбе за власть почти наверняка будет Брежнев. Под его руководством Советский Союз, вероятно, будет стремиться избегать конфронтации и поддерживать ровные отношения с Соединенными Штатами, в то же время не прекращая усилий по ослаблению американского влияния и продолжая идеологическую войну против США. Он сделает все возможное, чтобы нанести ущерб Соединенным Штатам во Вьетнаме, избегая риска ввязаться в войну.
Вскоре после того как Моррис и Ева в конце апреля вернулись домой, ЦРУ назвало отчет, содержавший эти сведения, «наиболее ценным из всех когда-либо поступивших разведывательных донесений, касающихся Советского Союза».
Как бы ни было важно знать, кто станет вероятным руководителем Советского Союза и что он предпримет, в долгосрочном аспекте для Фреймана куда важней казались собранные обширные сведения о советско-китайском расколе, и он задавался вопросом, насколько полно важность этих сведений доведена до тех, кто планирует политику.
Штаб-квартира запретила ему, Бойлу и Моррису излагать в отчетах свое мнение или проводить анализ информации.
— Мы занимаемся расследованиями, — сказали им.
Это было действительно так, и именно в этом, на взгляд Фреймана, заключалась потенциальная проблема. Как организация, занимающаяся расследованиями, ФБР в то время не имело своего аналитического подразделения, задачей которого стали бы оценка и сопоставление фактов, чтобы выделить их общую основу или глобальный характер. К тому же Фрейман не был уверен, что отчеты передаются туда и тем, кому следует.
Поэтому Фрейман попросил Бойла собрать все копии отчетов «Соло» насчет Китая, начиная с 1958 года. На основе этих отчетов и других материалов, которые передал ему Бойл, он изложил историю
