И в этот день, семнадцатого июля, Кэтрин неожиданно перешла к действиям и ускорила развязку.
Она была умной женщиной. В этом рассказе я, наверное, не отдала ей должное. Но с начала трагических событий она вела себя несколько странно, была напугана больше, чем хотела нам показать, и в результате замкнулась в себе.
С того самого дня, когда Джим дал показания в суде, она, по-моему, поняла, что он кого-то покрывает.
Его спросили:
— Вы говорите, что видели на неизвестном белую рубашку. Что вы имеете в виду?
— Только то, что сказал. Спереди увидел на нем белую рубашку.
— Жилета не было?
— Не могу сказать. Мне показалось, что он в темном костюме, может быть, даже во фраке.
— Но насчет кепки вы уверены?
— Нет. Но, по-моему, он был в кепке.
— Тем не менее, если верить вашему рассказу, он пробежал так близко от вас, что выбил из руки трость. Вы смогли различить кепку, белую рубашку, но больше ничего?
В этом месте Джим заколебался. Он находился под присягой, а присяга вещь серьезная. Потом взглянул на Кэтрин и чуть-чуть выпрямился.
— Это все, что я видел. Я сидел на земле. А его лицо было повернуто в сторону.
Кого он еще мог покрывать ценой своей жизни, если не Говарда? Говарда с его копной седых волос, неизменно во фраке по вечерам. Говарда, пытающегося что-то скрыть любой ценой. Неудивительно, что Кэтрин тут же подумала о Маргарет и вообще считала завещание ключом к разгадке.
И вот в преддверии конца я перехожу к описанию сцены в кабинете мистера Уэйта, куда меня пригласила Кэтрин.
Она договорилась о встрече заранее, и нас тут же пропустили. Вид мистера Уэйта меня несколько шокировал. Он выглядел измученным и не совсем здоровым. Когда мы здоровались, я заметила в его глазах выражение сочувствия.
Навстречу нам он не вышел, только поднялся из кресла.
— Я опять хромаю, — извинился он, показывая на трость в углу. — Старая беда. Могу сказать, миссис Сомерс, что я опечален и потрясен. Апелляция, конечно…
— Апелляция не поможет, — мрачно заявила Кэтрин.
— Но могут обнаружиться новые факты. Дело, конечно, не закроют до тех пор, пока…
— Пока они не казнят невинного, — закончила его фразу Кэтрин. — Они именно это и сделают, мистер Уэйт, если мы не докопаемся до истины.
Он беспокойно заерзал в кресле.
— Истина? Какая истина? Я знаю не больше вашего.
Но, увидев выражение ее лица, подался вперед и, аккуратно подбирая слова, произнес:
— Понимаю, что вы имеете в виду, миссис Сомерс, и я… я вас понимаю. Тем не менее заявляю вам совершенно однозначно, что мистер Сомерс сам изложил мне суть основных пунктов завещания и подписал документ, подготовленный мною в соответствии с его пожеланиями. Он был в полном рассудке, как сейчас вы или я. Он ясно представлял, что завещание наносит вам удар, и немного рассказал мне о своей семье и ее проблемах. Он сообщил, что собирается приложить к завещанию письмо. Не понимаю, почему он этого так и не сделал.
Он не играл, а говорил правду. И, по-моему, Кэтрин это тоже поняла. Она продолжала прямо сидеть на стуле, но враждебность в ее голосе исчезла.
— Он не объяснил вам назначение фонда в пятьдесят тысяч долларов?
— И да, и нет. Им должен был в каких-то целях распорядиться Уолтер Сомерс, его сын. Он просто сказал, что Уолтер поймет. Конечно, он был довольно слаб, но я успел заметить, что он вообще не очень разговорчив. Честно говоря, я сам испытывал боли, когда был у него в первый день, да и во второй тоже. Многих подробностей я так и не вспомнил, хотя пытался. Завещание ведь дело совершенно обычное.
— У вас не создалось впечатления, что он принимал наркотики?
— Нет. Однозначно — нет.
— А Сара присутствовала? Сара Гиттингс?
— Она вышла из комнаты, но один раз вошла и дала ему какое-то лекарство.
Но Кэтрин продолжала стоять на своем. Она просто отказывалась признать очевидные факты. Мистер Уэйт это понял и вновь насторожился.
— Завещание подлинное, — произнес он. — Если хотите, я могу поехать с вами в отель, и мы повторим все мои действия. Я докажу вам, что в первый день меня проводил в комнату мистера Сомерса сам управляющий и нас видела и запомнила дежурная по этажу. Уолтер Сомерс встретил меня в дверях и проводил внутрь. Оба раза со мной была Флоренс Гюнтер. Дежурная ее также видела. Если я подделал завещание — а мне кажется, вы намекаете именно на это, — зачем я вообще туда ездил? Побойтесь Бога, мадам, ну какая мне польза от этого преступного поступка? Это чепуха, бессмысленная и оскорбительная чепуха.
Кэтрин, однако, его почти не слушала. Его слова не оказали на нее никакого воздействия. Закончив тщательный осмотр своих перчаток, она взглянула ему в глаза.
— Вы действительно готовы поехать в отель?
— Конечно, поеду. Вы думаете, я боюсь?
Она встала и только тут впервые обратила внимание на то, что он разъярен почти до белого каления. Она взглянула на него с тем мимолетным детским выражением, которое так меняло ее лицо.
— Простите меня. Но я просто не понимаю. Не было же причины, ни одной. Если, конечно, Маргарет Сомерс действительно умерла.
Когда мы отправились в путь, он снова был вежлив, только немного взъерошен. Уверена, что никто из нас не предчувствовал близкой развязки. Помню, мистер Уэйт еще задержался на несколько минут, чтобы подписать несколько писем, а потом шумно выдохнул, когда поднялся и потянулся за тростью.
— Пока лечил эту болезнь, потерял четыре зуба, а толку все равно нет.
Так мы приехали в отель. Кэтрин молчала, опять уйдя в себя, мистер Уэйт хромал, а я шла сзади и чувствовала себя лишней.
Нам повезло хотя бы в одном: комнаты, которые занимал Говард, были свободны. Управляющего, к сожалению, не было на месте, но дежурная, мисс Тодд, сидела за своим столом. Она поздоровалась с нами с подчеркнутой церемонностью и отдельно поклонилась мистеру Уэйту.
— Вы меня помните? — спросил он ее.
— Конечно, мистер Уэйт.
— И то, что я приходил сюда два дня подряд?
— Да, конечно. В первый раз вас привел мистер Гендерсон.
Потом она словоохотливо добавила:
— В первый день с вами была молодая женщина. Во второй день она тоже приходила, а позже пришел наш нотариус. Я все помню очень хорошо. Мисс Гюнтер сидела вот здесь, на этом стуле, пока вы ее не позвали.
— А почему? — неожиданно для всех спросила Кэтрин. — Почему она ждала здесь, а не в гостиной?
Мисс Тодд слегка удивилась.
— Да, правда… Странно. Мистер Уэйт, а вы не помните, почему?
Но он не помнил. В гостиной он вообще не был. Из коридора его впустили прямо в спальню.
— По-моему, там была сиделка. Мисс Тодд, не откроете комнаты?
Мисс Тодд была, по-моему, просто заинтригована. Она деловито провела нас в гостиную, распахнула одно или два окна, но ошиблась, полагая, что останется с нами.
— Какую комнату занимал мистер Сомерс?
— Вот эту. Я зажгу свет.
— Благодарю. Пожалуйста, закройте дверь, когда будете уходить…
Раздражение частично вернулось к мистеру Уэйту. Он проковылял в спальню, указанную мисс Тодд, и
