– Можете меня дождаться, Мэйв? Я хочу сам посмотреть.
– Куда ж я денусь? – усмехнулась она.
– Я мигом! – крикнул он, глядя, как Анжело неодобрительно покачал головой, дожевывая последнюю лепешку начо.
Мэйв и Клара сидели в гостиной, играли в карты и слушали спортивный репортаж. Карты были очень старые, полинявшие под действием многих лет соленого воздуха. Мэйв задумалась, сколько же партий они с Кларой сыграли за свою жизнь, начиная с детства. Свечи горели в специальных лампах под колпаками, предохранявшими их от задувания бризом. Окна были раскрыты, и комнату наполнял аромат соленого воздуха и жимолости. У Мэйв немного кружилась голова, и ее слегка лихорадило, словно в предвкушении какого-то важного события.
– Когда он приедет? – спросила Клара.
– Сказал, что прямо сейчас. С учетом времени, чтобы доехать сюда от Сильвер-Бэй.
– Это не более двадцати минут. Интересно, с тех пор как он уволился из полиции, скучает он по сиренам и проблесковым маячкам?
– Не знаю, – ответила Мэйв и сглотнула. Похоже, что-то с желудком. Наверное, съела что-то не то. А может быть, сказывается легкий стресс ожидания приезда Патрика, после того как в его голосе по телефону звучало явное волнение. Протянув руку к старому вышитому футляру для очков, она достала из него бифокальные очки и надела их на нос.
– Ты приготовила вещи Мары, чтобы показать Патрику? – спросила Клара.
Мэйв бросила на нее негодующий взгляд:
– А ты как думала?
– Извини, просто я думаю – ну, что он найдет среди них такого, что никто до него не обнаружил? Похоже, бесполезный визит.
У Мэйв отпала челюсть от удивления на подругу.
– Как ты можешь так говорить?
– Просто… Просто я не хочу, чтобы ты обманулась в своих надеждах.
Мэйв закрыла глаза и плотнее закуталась в полотняную ирландскую шаль. Желудок вел себя скверно, и это не добавляло настроения. Уж Клара должна бы лучше других понимать, что надежда будет жить в ней до последнего вдоха. Ей казалось, что она поступает правильно.
Поежилась; две последние ночи выдались зябкие, пришлось включить отопление. Старость не радость, подумала она.
– Прошло уже столько времени, – проворчала она.
– Вот-вот, и я о том же, – неверно истолковала ее слова Клара. – Меня это тоже тревожит. Прошло уже столько времени, а ты все ждешь и надеешься. Милая моя, а что, если это снова окажется движением в ложном направлении?
Мэйв кивнула, словно согласилась с ней. Она надеялась больше никогда в жизни не встретиться с Эдвардом Хантером. Но он сделал ей великий подарок, привезя пакет. И Патрик Мерфи – верный себе и делу полицейский следователь, первоклассный сыщик – использовал каждую зацепку, да так, как никакой бабушке и в голову не могло прийти. Он по-прежнему упорно продолжал разыскивать Мару, не пропуская ни единого дня.
– А вот и он! – сказала Клара, увидев свет приближающихся фар.
Мэйв поднялась и через кухню направилась к парадному входу. Над фонарями снаружи вились мошки, под кустом роз стояла освещенная желтая лейка. Открыв дверь, она впустила Патрика в дом.
– Привет, Мэйв. Спасибо, что позволили мне приехать в такую поздноту.
– Привет, Патрик. Все равно мы с Кларой пьем чай и играем в карты.
– Прошу прощения за вторжение. Привет, Клара!
Клара уже успела налить ему чаю и подала чашку сразу, как он вошел в гостиную. У Мэйв закружилась голова, она слегка пошатнулась, и втайне от гостей постаралась вернуть себе устойчивость. В подобные вечера, когда летние звезды всходили над Лонг-Айленд-Саунд и у дверей появлялся гость, в ней всегда теплилась надежда, что вдруг это окажется Мара. Она увидела, что Патрик в нетерпении ждет сумки, и отправилась за ней.
– Это оно и есть? – спросил он.
Она протянула ему глянцевый пакет и кивнула.
– Он привез это в конце прошлой недели! Хватило наглости явиться в сад к Мэйв!
– Эдвард Хантер никогда не страдал недостатком наглости, – сказал Патрик. – Можно взглянуть?
– Разумеется, – ответила Мэйв. Она смела карты со столика, и Патрик выложил на его поверхность содержимое пакета. Мэйв уже сотни раз перебрала все это попредметно, как до нее это делала полиция. Она подозревала, что и сам Патрик все это уже видел.
– Так, – приступил он к делу, – телефонная книжка, ключи от машины, серебряная ручка, кожаный мешочек для рукоделия… это все мы уже видели. И все это он вернул вам – но почему?
– Мне кажется, ему хотелось повидаться со мной, – сказала Мэйв. И причина тому совсем иная. Это только предлог.
– И что за причина?
– Убедиться, ненавижу я его или же нет. Вся жизнь его посвящена одной-единственной цели – нравиться всем без исключения. Даже если для этого нужно переступать через людей.
– Это очень скользкий тип, – добавила Клара. – Раньше я этого не замечала. А теперь понимаю. Поэтому никак не возьму в толк, как Мара могла в такого влюбиться.
– Она его полюбила потому, что хотела ему помочь, – объяснила Мэйв. – У нее было самое великодушное сердце в мире, а Эдвард сочинил такую душещипательную историю о себе.
– Но это же было так давно, – удивилась Клара, отказываясь понимать, – когда он был еще совсем ребенком. Какое отношение это имеет к Маре? Или к тому, почему Эдвард вырос таким, каким вырос?
Патрик, казалось, не слушал их, продолжая разбирать оставшиеся предметы: книжечку стихов Йейтса, еще один сборник поэзии Джонни Мура и подшивку газетных заметок, связанных с гибелью родителей Мары.
– Это и не должно иметь прямого отношения к делу, – заметил Патрик. – Но для типов вроде Эдварда их детство – это хлеб с маслом, их валюта, которую они используют, чтобы вызывать сочувствие.
– Мара допустила единственную ошибку: она навела справки на этот счет.
– Может быть, визит Эварда как раз и состоял в том, чтобы убедиться, что именно вы знаете?
– Уверена, что так оно и есть. Он тут хвастался своими успехами на поприще брокерства. Так тонко – дразнил меня. Знает, что я в курсе, но сделать ничего не могу.
– Где тут написано про Канаду? – спросил Патрик. – Никак не найду.
– Вот в этой заметке, – указала Мэйв, вынув из подборки пожелтевших вырезок одну. По-прежнему чувствуя дурноту, она следила за тем, как Патрик читал заметку.
Родители Мары погибли в нашумевшей аварии на пароме в Ирландии. Будучи тинейджером, она написала письма в несколько ирландских газет с просьбой выслать ей эти заметки. Глядя на Патрика, Мэйв чувствовала, как участился ее пульс. Она ждала, что он скажет, какую информацию свяжет с другими ключами.
– «Жители Арда-на-Маре», – прочел Патрик. – Что такое Ардна-Маре?
– Это город на западе Ирландии, где погибли ее родители.
– Что означает это название?
– На гальском языке «ард» означает «пик, вершина», а «мара» – море.
– Я не знал, что Мару назвали в честь моря! – воскликнула Клара.
Мэйв кивнула:
– И в честь города. Там родилась ее мать. Читай дальше, Патрик.
– «Жители Арда-на-Маре построили мемориал в память погибших на пароме. Латунная табличка с именами всех погибших на борту злополучного судна будет установлена на гранитной плите, подаренной семьей из Новой Шотландии, Канада. Фредерик Нил прибыл в Ардна-Маре, чтобы встретиться с кораблестроителями Аран для принятия третьего и самого крупного судна в семейной экскурсионной флотилии. Сообщение о гибели мужа его вдова, Камилла Нил, получила в своем офисе в гостинице в городе
