Судья вздохнул, и Кейт почувствовала, что слова Мэв и слезы, дрожавшие в ее глазах, глубоко тронули его. Он уже почти решился. Кейт сжала в кулаке самолетик. Это был ключ, который, несомненно, должен был привести ее к Вилле.
– Ну, хорошо, берите. Мой старый «линкольн» там, в гараже.
– Дедушка, ты разрешаешь Кейт взять твою машину? – спросил Тедди.
– Раз Мэв меня просит, я не могу отказать, – торжественно ответил судья.
– Спасибо вам, – поблагодарила Кейт.
– Я еду с вами, – заявил Тедди.
– И я тоже! – закричала Мэгги.
– А потом приедет ваш отец и растерзает меня за это, – воскликнул Патрик. – Нет уж, так не пойдет… Давайте, оба, марш в свою комнату.
– Подождите, – сказала Кейт, повернувшись к детям и пытаясь им улыбнуться. – Вы и так уже очень мне помогли… Я так долго не могла найти эту нить. Но теперь я знаю, где была Вилла. И я поеду туда – может быть, мне удастся что-то найти.
– Возьмите меня с собой, – стала упрашивать ее Мэгги. – Я могу показать вам точное место, где лежал этот брелок. Да и вообще туда страшно ехать одной.
– Да, вы не должны ехать туда одна, – серьезно сказал Тедди. – Возьмите с собой нас и Брейнера.
Кейт покачала головой. Она чувствовала, что должна поехать одна. Возможно, ей удастся найти еще какие-нибудь следы. Вероятно, Вилла гуляла у маяка вместе с Бонни, останавливалась у текущего на запад ручья. Ей должно было понравиться это место. Кейт почувствовала, что вот-вот разрыдается. Найденный брелок Виллы значил намного больше, чем посланная ей открытка или ее имя в регистрационном журнале гостиницы. Это был подарок Кейт, и Вилла всегда носила его с собой. Это был символ их любви друг к другу – бесценная для них обеих вещь.
Попрощавшись с судьей, Мэв, Мэгги и Тедди, Кейт поспешно оделась и, пообещав скоро вернуться, вышла из дома. На улице ее встретил сильный пронизывающий ветер, но надежда окрыляла ее, и она, думая только о Вилле, побежала к гаражу, где находился старый автомобиль судьи.
Джон и Баркли стояли лицом к лицу в напряженном молчании. Хотя Мэгги нашлась, между ними по- прежнему оставалось слишком много невысказанного.
– Я понимаю тебя, Джон, – сказал Баркли. – Тебе тяжело пришлось в последнее время.
– Это не твое дело. И сейчас мы говорим о другом: это Калеб бросил кирпич в окно моего дома?
– Успокойся, Джон. Всем известно, что ты защищаешь Грега Меррилла. И, конечно, ребята, которые работают в моей бригаде, часто обсуждают это и ругают тебя за то, что ты пытаешься избавить маньяка от смертной казни… Но насчет кирпича мы узнали только от стекольщика, который вставлял тебе новое стекло – вот и все.
– По-моему, Калеб знает кое-что еще, – не успокаивался Джон.
– Ничего он не знает, – ворчливо произнес Баркли. – И мой тебе совет, Джон: не высказывай обвинений, которые ни на чем не основаны. Я говорю тебе это ради твоего же блага. Ты можешь нажить себе этим много неприятностей. У тебя и так в последнее время появилось много недоброжелателей в нашем городе.
– Это было дерзкое преступление, – резко сказал Джон. – Мои дети могли пострадать.
– Скажи ему, папа, – вмешался Калеб.
– Заткнись, – грубо оборвал его Баркли.
– Хорошо, – добавил Калеб, снова спускаясь с лестницы. – Тогда я скажу! Я должен это сказать. Ведь Джон однажды очень помог мне – благодаря ему меня не посадили в тюрьму.
– Не болтай того, в чем ты не уверен.
– Я в этом уверен, – ответил Калеб и подошел к Джону, глядя на него встревоженными, но дружелюбными глазами, как большой добрый щенок.
Калеб был хорошим парнем, но он связался с дурной компанией, и из-за этого чуть было не угодил в тюрьму. Джон почувствовал угрызения совести оттого, что так незаслуженно напустился на него сегодня. Нельзя было с предубеждением относиться к сыну из-за грехов его отца.
– Говори, Калеб.
– Хорошо, мистер О'Рурк. Это был Тимми Бин, рабочий из нашей бригады.
– Что ты несешь, Калеб? Тимми – один из моих лучших работников, а то, что он треплет своим языком невесть что, вовсе не означает…
– Это он бросил кирпич, папа. Я слышал, как он об этом рассказывал.
– Это все пустая болтовня, – хмуро сказал Баркли. – Мало ли кто что говорит.
– Спасибо, что сообщил мне об этом, Калеб, – произнес Джон. – Ты правильно поступил.
Калеб кивнул и кинул тревожный взгляд на Баркли – очевидно, боясь того, что отец устроит ему после ухода Джона.
– Меррилл имеет право на адвоката, как любой другой человек, – сказал Джон. – А я просто выполняю свою работу.
– Да, и, как всегда, ты хорошо ее выполняешь, – неохотно заметил Баркли.
– Каждый должен заниматься своим делом, – вступил в разговор Хант. – Мы вас понимаем, Джон, как
