задышала ровнее и внятно сказала: «Вот так вас оставляют умирать».
Похоронили Великую Мадемуазель по ее завещанию не в Париже, а в швейцарской Лозанне, где, по ее словам, у нее возникало чувство защищенности.
Шнайдер Роми
Настоящее имя — Розмари Магдалена Альбах-Ретти (род. в 1938 г. — ум. в 1982 г.)
Роми Шнайдер была актрисой в шестом поколении. Ее бабушку, Розу Ретти, которая царствовала на венской сцене более полувека, называли «австрийской Сарой Бернар». Отец Вольф Альбах-Ретти слыл живым воплощением «венского шарма» — изящный, галантный, элегантный, он пленял поклонниц театра и кино в салонных мелодрамах и водевилях. Мать Магда Шнайдер — мягкая, грациозная, деловая женщина, возведенная критиками в ранг «звезды» немецкого кинематографа, была ему достойной парой. Родившаяся в Вене 23 сентября 1938 г. Розмари Магдалена с детских лет попала в артистическую среду.
Это было страшное для Германии и всего мира военное время. Мать ушла из кино и увезла Роми и ее младшего брата Вольфа-Дитера в небольшую деревушку, где была относительно тихая и спокойная жизнь. В 1943 г. актерская семья распалась. Беззаботный отец тяготился семейными проблемами. В жизни, как и на сцене, он предпочитал оставаться неотразимым любовником. Родители развелись. Магда Шнайдер после окончания войны вынуждена была вернуться на сцену, чтобы содержать детей, которые воспитывались у бабушки и дедушки.
В 1949 г. Роми отдали в католическую школу-интернат близ Зальцбурга. Ни разу девочку не забрали домой на каникулы. Ее отдушиной было рисование и школьные спектакли. По воспоминаниям одной из сестер-монахинь, у Роми почти не было личных вещей, так как мать ей никогда ничего не присылала, да и навещала лишь изредка, а отец и вовсе не появлялся.
Магда вспомнила о дочери лишь в 1953 г. Она к тому времени удачно вышла замуж за богатого предпринимателя Блатцхайма и вернулась в кинематограф. По сценарию фильма «Когда зацветет белая сирень» у нее была дочь, и Магда решила, что симпатичная, слегка курносая, розовощекая Роми вполне справится с ролью. Реклама «Магда Шнайдер со своей прелестной дочкой Роми!» не только поддержала пошатнувшуюся популярность австрийской актрисы, но и подарила Розмари Альбах-Ретти псевдоним — Роми Шнайдер. Ее юношеская непосредственность очаровала зрителей и режиссеров. Юной актрисе сразу же предложили следующую роль («Фейерверк») — и снова успех. Принятое ею в интернате решение стать художницей по тканям и дереву было сразу забыто.
«Все, что было мне известно, я выучила с помощью кино. Ведь мне было четырнадцать лет, когда я покинула школу и начала сниматься, — вспоминала впоследствии актриса. — Мне трудно воспринимать себя объективно, я ничего не помню из моего детства, которое фактически состояло из непрерывной работы в павильоне». После фильма «Юность королевы» (1954 г.) о Роми заговорили как о восходящей «звезде» немецкого кинематографа.
Режиссеры засыпали ее предложениями, но выбирать роли ей не пришлось. Эту миссию взяла на себя мать, а отчим вкладывал гонорары падчерицы в свой бизнес. В коммерческую сеть Блатцхайма вскоре вошли три отеля, 12 ресторанов, несколько варьете и артистических кабачков.
А в своей газете он стал публиковать сведения «из первых рук» о личной жизни приемной дочери. Даже первое увлечение Роми обаятельным молодым актером Хорстом Бухгольцем стало достоянием прессы. Мать и отчим полагали, что таким образом создают юной актрисе дополнительную рекламу. А в душе Роми назревал кризис: с одной стороны, она была избалованной, окруженной вниманием и заботой, тщеславной и себялюбивой девушкой, а с другой — ощущала себя обделенной и обиженной.
Любимица немецкой публики за пять лет снялась в 12 картинах, но в памяти зрителей надолго осталась как непревзойденная исполнительница роли Сисси (Зисси) — императрицы Елизаветы Австрийской, о которой в народе складывали легенды. Роми была настолько естественной в этой костюмированной «мыльной опере», что когда в 50-е гг. в Вене Елизавете Австрийской поставили памятник, статуе придали черты Шнайдер. В историю кинематографа юная актриса вошла в кружевах и пышных юбках. Этот образ муссировался режиссерами из картины в картину, и Роми готова была бежать на край света, лишь бы избавиться от надоевших париков.
Два фильма из задуманной режиссером Э. Маришкой четырехсерийной «альпийской баллады» о Сисси были восторженно встречены не только в Европе. С триумфом прошла в 1957 г. туристическая поездка Роми с матерью по Америке. Но здесь ее ожидало и внезапное фиаско — пробы на голливудской студии закончились провалом. Впервые юная актриса задумалась об отсутствии у нее серьезной актерской школы. Ее желание поступить в «Актерскую студию» Ли Страсберга мать пресекла категорическим напоминанием — ее время расписано по часам на несколько лет вперед.
Роми смиренно снялась в «Судьбоносных годах императрицы», но эта роль «стояла ей костью в горле». От участия в четвертой серии она решительно отказалась и доказала всем, а в первую очередь себе, что в состоянии сыграть героиню, переживающую на экране сложный душевный кризис («Девушки в униформе», 1958 г.). Обожавшие Шнайдер немцы нарекли ее «Невестой Германии», для семьи она стала «курицей, несущей золотые яйца». Ей надоела постоянная опека и зависимость. Вот и контракт на участие в фильме «Кристина» мать подписала, даже не посоветовавшись с дочерью. Эти съемки перевернули жизнь Роми.
Первая встреча молодой, но знаменитой актрисы и никому не известного начинающего актера произошла в парижском аэропорту. «Помню каждую мелочь… Мы прилетели в Париж, где уже на аэродроме французская кинокомпания организовала встречу прессы со мной и моим будущим партнером. У трапа стоял чрезвычайно красивый, чрезвычайно молодой и чрезвычайно модно одетый человек — Ален Делон. Он не говорил по-английски, а я по-французски. Мы пытались разговаривать, мешая отдельные слова разных языков. С настоящим Аленом я познакомилась уже позже, в Париже. Это был еще совсем юный, растрепанный и дикий молодой человек в голубой джинсовке и спортивной майке. Он всегда и всюду опаздывал и с невероятной скоростью носился по улицам Парижа в своем „рено“. О нем постоянно рассказывали всяческие небылицы. Сначала мы совсем не понравились друг другу. Мы так ссорились, что Жан Клод Бриали, наш партнер по фильму, вынужден был постоянно быть рядом с нами, тщетно пытаясь примирить нас», — записала Роми в дневнике. Ален был невоспитан, она — жеманна, он грубил, она дулась, он насмехался, она презирала. «Надутая немецкая гусыня, пресная венская булка», — бурчал Делон себе под нос. Роми капризничала, как королева, но все чаще заинтересованно поглядывала в его сторону — он был таким естественным, каким-то… настоящим, совершенно непохожим на окружавших ее ранее мужчин.
Как раз в это время состоялся кинофестиваль в Брюсселе. Впервые они не ссорились. Недоразумения остались в прошлом. Оказалось, что при всех различиях взглядов, манер, воспитания, поведения молодых людей объединяет не только влюбленность. Их роднила какая-то духовная близость, которая до конца жизни будет притягивать их друг к другу.
Съемки закончились, но Роми была счастлива, впервые она искренне любила и была любима. Франсуаза Саган, близкий друг Шнайдер и Делона, вспоминала: «Она испытала с Аленом такую любовь, которая дается не каждой девушке. Это была настоящая юная любовь. Ален был мужчиной ее жизни, и Роми отдала бы все на свете, чтобы быть его женой». Да и как можно было не влюбиться «императрице» в оживленного, яркого, остроумного «сына улицы». Роми пошла на открытый бунт: она не вернулась домой. «Это был настоящий побег. Я такая. Во всем иду до конца, расходую себя без остатка. Любить могу только всем сердцем… Я была счастлива — я не обманулась: чувство мое оказалось взаимным… Разлука была невыносима обоим. Теперь мы принадлежали только друг другу… Оба молодые, независимые…»
Любовь подарила Роми новый, полный свободы мир взамен расчетливого и рационального. Немецкая публика так и не простила ей бегства к «какому-то французику». «Мы любили ее, пока она оставалась Сисси,
