– А почему у нее всегда плохое настроение? – поинтересовался Майкл.
– Ну, не так-то легко это объяснить. Видишь ли, ее родители разбились на лодке, вон там, – он указал на пролив за пляжем. – С тех пор уж несколько лет прошло. И сейчас девочка понемножку приходит в себя. Непросто пережить нечто подобное, но на Мысе есть много людей, которые любят ее и поддерживают во всем.
Майкл кивнул и вдруг, непонятно отчего, ощутил, как его сердце упало куда-то вниз.
– Хорошо, что лето только началось, – сказал дед. – Для нас обоих хорошо.
– У вас уже есть какие-то планы? – спросил Майкл, но его дед лишь улыбнулся и пожал плечами.
Майкл кивнул. Он думал о Блю и Куин. Он думал о своей матери и недоумевал, почему она не желала приезжать сюда. И еще он думал о своей тете, в одиночестве делавшей на кухне салат, и об отце, почему он не зашел к ней на кухню и не поговорил с ней? Ведь Майкл видел, как его отец стоял посреди гостиной и глядел в окно – но не в небо, как обычно, а на соседний темно-зеленый коттедж.
С каждой минутой бриз становился холоднее, а с востока набегал туман, скрывая от глаз склон холма Кролики разбежались э поисках убежища и попрятались под массивными серыми валунами. Среди деревьев мелькнула чья-то тень. Майкл поежился и увидел: Куин вскарабкалась на причал и зашагала домой.
Погода менялась непредсказуемо, и юноша, сам того не ожидая, был рад – невзирая на ее грубое поведение – тому, что девочка успела вернуться с моря целой и невредимой.
Глава 7
В день свадьбы уже с утра зарядил сильный дождь. Куин была расстроена и тихо ругалась про себя. Лобстеров не волновала погода на поверхности моря; им нужно было питаться, и они забирались за наживкой в ее ловушки всегда, будь то дождь, снег или жара. Но Куин думала вовсе не о лобстерах, она переживала за тетю Дану и Сэма. Ей так хотелось, чтоб это был лучший день в их жизни.
Еще до появления солнца, в половине шестого, она в последний раз проверила ловушки. Подпрыгивая на волнах, она передвигалась от одного буйка к другому, поднимала веревки и открывала ловушки, пока ее нещадно поливал дождь. Она поставила на своей школьной линейке отметку у деления в три с четвертью дюйма, чтобы измерять панцирь лобстеров и брать только взрослых особей. Молодняк и яйценосных самок она выкидывала за борт. Но даже с учетом этого за один обход ей удалось выловить двенадцать лобстеров.
На обратном пути она свернула влево и направилась к отмели Викланд-Шоул. Сегодняшним утром сердце Куин было открыто всем ветрам, и ей хотелось навестить кое-кого. Сначала она проплыла мимо маяка, где когда-то давно жили Элисабет и Кларисса Рэндалл. Она отождествляла себя с той девочкой, которая лишилась матери в раннем возрасте, и ей была по душе храбрость женщины, пожертвовавшей всем ради приключений.
– Это не значит, что она тебя не любила, – громко сказала Куин призраку первой Клариссы. – Ты ведь знаешь, правда? – А добравшись до места, где Джо Коннор – брат Сэма, известный охотник за сокровищами – несколько лет назад поднял со дна «Кембрию», Куин склонила голову в память о любви Элисабет Рэндалл и Натаниэля Торна, молясь, чтоб чувства ее тети и Сэма были столь же крепки, но не так скоротечны.
На запад от острова Блок-Айленд растекался туманный рассвет, и лучи маяков постепенно блекли. Куин подняла голову к небу, сожалея, что там не было видно утренней звезды, на которую можно было б загадать желание. Но потом, не забыв про то, что ей надо было сделать еще одну остановку, Куин завела мотор и помчалась к середине пролива.
Она любила это место больше всего на свете. Хотя нигде не было ни надгробных камней, ни могил, она знала, что именно тут обитали души ее родителей. Их катер, «Сан-дэнс», утонул здесь шесть лет назад. Куин видела пролив из окна своей спальни, с холма на Мысе Хаббарда, но, попадая сюда, она испытывала совсем другие чувства.
В течение двух лет после их гибели Куин слышала и видела русалку. Она понимала, что это странно и необычно, но ей было наплевать: той русалкой была ее мама, она оставалась рядом, чтобы убедиться, что у нее, Элли и тети Даны все в порядке.
Задолго до этого мать Румер видела единорога, и Куин помнила, как она рассказывала, что когда на Мысе Хаббарда речь заходила о настоящей, глубокой любви, то магия была ни при чем: все происходило на самом деле. Куин всегда была уверена, что единорог олицетворял собою души умерших родственников миссис Ларкин.
Глядя на воду, Куин высматривала что-нибудь необычное. Она хотела, чтобы ее мама знала: сегодня ее сестра выходит замуж. Подумав об Элли, Куин попыталась представить, каково было бы ей, если б она пропустила ее свадьбу.
– Эй, мам! – громко позвала Куин. Она поискала взглядом случайный всплеск, незаметную волну, блеск серебристого хвоста и мерцание волос русалки. Ничего. Возможно, она просто утратила способность их видеть. Выросла из детских штанишек, так сказать. Но Куин приплыла сюда по особой причине, и никакой дождь не мог помешать ей.
Открыв свою морскую сумку, она достала из нее составленный этим утром букет белых цветов. Целую неделю они с Элли совершали набеги на местные сады, собирая цветы для свадьбы, и Куин решила, что тетя Дана не станет возражать, если она возьмет немножко для своей матери.
– Это тебе, мам, – сказала Куин, раскидывая любимые белые цветы матери по серым волнам. – Чтобы ты знала… что ты с нами. Тетя Дана сказала: если бы ты была жива, ты была бы главной подружкой невесты… а папа повел бы ее к алтарю…
Мотор ее лодки размеренно урчал. В небе кружили чайки, пониже летали крачки. Вдалеке маяк Викланд-Рок испустил свой луч в последний раз и погас до вечера. Из тумана выступала береговая линия Коннектикута: на западе был пляж Файрфлай-Бич, на востоке – Мыс Хаббарда. Но русалок не было нигде.
Проводив взглядом уносимые западным течением белые цветы, Куин развернула лодку и погнала ее обратно к берегу. Ей нужно было доставить лобстеров; ведь она обеспечивала главное угощение для свадьбы.
Через пару дворов от него находился дом Румер. Она заметила какое-то движение и обмерла, вспомнив единорога миссис Ларкин. Но что бы там ни было, оно быстро растворилось в дымке. Раздался грохот грома, сверкнула молния. Куин выкрутила ручку газа на полную мощность и рванула домой, рассекая непокорные
