— Да, видно, что она сильная. — Дейзи подошла, потрепала Скаут по холке. Потом взяла из ведра щетку.
Джеймс схватил ее за руку:
— Не могу поверить, что снова тебя вижу.
— Я тоже. — Она мягко отобрала руку, снова погладила кобылу. — Скаут постарела.
— С ней все будет хорошо. Она справится, — сказал Джеймс, и Дейзи поняла, что он говорит не про лошадь.
— Сейдж… — дрогнувшим голосом произнесла Дейзи. Она начала скрести Скаут, но вдруг остановилась. Она видела морщины на загорелом, обветренном лице Джеймса, тревогу в его голубых глазах. Волосы уже тронула седина. Дейзи пыталась разглядеть в нем того юного ковбоя, которого когда-то полюбила, но не находила его.
Джеймс обнял ее и крепко прижал к груди. Дейзи коротко вскрикнула. Она знала, он хочет ее утешить, и ненавидела себя за то, что и спустя столько лет не может его простить.
— Я думала, время смягчает боль и заглаживает обиды.
— Нет, — прошептал он, — со временем становится только труднее. Не думай, что я себя обманываю. Я знаю, почему ты приехала.
— Ради дочери, — сказала Дейзи. — Других причин нет.
Джеймс объезжал пастбище, громкими криками подгоняя стадо. Конец осени — время, когда скотоводы получают основные доходы, но и скучать без работы им в эту пору не приходится.
Погода была такая, что и скот, и лошади вязли в каше из грязи и снега. Подгоняя отставшую корову, Джеймс чуть не вывалился из седла.
— Ты как, живой? — спросил Пол.
— Все нормально.
— Дейзи хорошо выглядит.
— Ты ее видел? — вскинул голову Джеймс. Но тут же взял себя в руки и повернулся к стаду.
— Похоже, буран надвигается, — сказал Пол, показывая на пелену тумана, закрывшую бурые горы.
— Ну что ж, не впервой, — ответил Джеймс.
— Далтон уже месяц твердит про раннюю зиму. Глядит в больнице в окно и посмеивается, представляя, как нам тут достанется.
Собаки заметили отбившегося от стада бычка. Джеймс поскакал туда, откуда доносился лай. Он думал об отце, лежавшем на больничной койке. Далтон больше всего любил это время — когда по осени стада гонят домой. Всему, что Джеймс знал и умел, его научил отец, и сейчас, когда Далтон был в больнице, он мысленно с ним советовался.
Держа наготове аркан, Джеймс гнался за бычком, устремившимся к каньону. Свернув за скалу, беглец скрылся из виду. Каньон, поначалу широкий, дальше сужался и разветвлялся на множество тесных расщелин.
Бычок как сквозь землю провалился. Джеймс остановил коня, чувствуя, как напряглись мускулы, как сильно бьется сердце. Азарт загонщика? Нет, все дело в каньоне. В каньоне, в котором бесследно исчезают телята и дети, словно эти бурые скалы их проглатывают.
Он замер, прислушиваясь. Ни звука, лишь зловещая, гнетущая тишина. Джеймс поискал на земле следы. Их было множество: оленьих, волчьих, вот и следы бычка. И еще — человеческие.
Откуда им здесь взяться? Туристы тут не ходят. Джеймс наклонился пониже. Следы бычка вели в самую глухую часть каньона, человеческие сворачивали направо.
Джеймс двинулся по ним. Следы были свежие, оставлены всего несколько часов назад. И глубокие. Человек, должно быть, нес что-то тяжелое.
Внезапно отпечатки сапог пропали, и Джеймс сразу догадался почему: на кедре была сломана ветка — она явно понадобилась, чтобы заметать следы.
Но в каньоне кто-то был. Джеймс это чувствовал. Темной волной вдруг накатила тоска — где сейчас его дети? Сына забрал каньон, но дочь, он надеялся, уже близко и в любой момент может появиться на ранчо. Спрыгнув с коня, он полез к уступу на крутом склоне каньона.
В долине прогремел гром, надвигался буран. Пол гнал коров домой. Джеймс видел пастухов, выполнявших за него его работу, но не мог к ним сейчас вернуться.
К своему удивлению, он снова нашел следы, вернее, один отпечаток, который пропустила кедровая ветка. Он побежал. Уступ сужался, слева был отвесный обрыв. Стараясь не думать о высоте, Джеймс проверил, на месте ли пистолет.
Тропа резко сворачивала. Обойдя выступающую глыбу, он обнаружил углубление в скале. Дальше пути не было.
Под каменным козырьком Джеймс увидел остатки костра. Зола была еще теплой. Он вытащил три обгоревших полароидных снимка и громко выругался — на них были его коровы на пастбище.
Судя по всему, тот, кто прячется в каньоне, хитрый парень: знает, как заметать следы, как развести огонь, чтобы не было видно дыма. Но кое-что он после себя оставил: пустую консервную банку и дорожную карту, раскрытую на том месте, где были земли Такеров. Джеймс посмотрел, нет ли каких признаков, указывающих на присутствие второго человека.
Где-то внизу замычал потерявшийся бычок. Джеймс даже про стадо забыл, не то что про бычка. Начался буран. Снег валил огромными хлопьями. Гром гремел так, что дрожали скалы. Сунув фотографии в карман, Джеймс опустился на колени и принялся разметать снег. Скоро здесь все занесет, снег покроет и дно каньона, и тропу, и эту стоянку, и тогда ему уже ничего не удастся найти.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Склонившись над импровизированным рабочим столом, Дейзи перебирала волчьи кости. По всей комнате были расставлены зажженные свечи. За окном шел снег, ветер завывал под крышей. Много лет назад, когда она еще жила здесь, Дейзи записала на пленку шошонские песнопения. Она привезжла ее с собой, и сейчас эти индейские мелодии звучали из динамиков магнитофона.
Кому-то это могло показаться странным, но, работая с костями животных, она обращалась с ними очень бережно, словно боясь причинить зверю дополнительную боль. Судя по размеру, это, скорее всего, кости волка. Она призвала его дух, моля его о прощении.
У индейцев множество легенд о Волке и Койоте. Волк предстает в них добрым и великодушным, он сотворил звезды и людей, а Койот — хитрый обманщик, чинит козни людям и мешает Волку делать добро. Индейский шаман как-то рассказал Дейзи, что волки рождены от Луны Долгих Снегов и преданно заботятся о своих детенышах.
Даже в свитере ей было прохладно. Она подошла к окну. Из-за бурана Луиза еще на одну ночь осталась в больнице. Дейзи тревожилась за Сейдж, которую могла застигнуть в пути непогода, волновалась о Джеймсе. Вернулась к столу, но поняла, что сегодня не способна творить чудеса.
Уронив голову на руки, она слушала индейские напевы и вспоминала, как впервые оказалась здесь. В Коннектикуте девушки из приличных семей отправлялись на каникулы путешествовать по Европе или уезжали на острова у побережья Массачусетса, но ее почему-то тянуло на Запад. Вайоминг представлялся ей величественно-прекрасным, страной мечты.
Ее поразило разнообразие горных пород: черная слюда, зеленый амфибол, красный песчаник, розовый кварц, молочно-белый полевой шпат. Хребет Уинд-Ривер возвышался над равнинами, и, увидев эти горы, Дейзи поняла: она найдет здесь то, за чем приехала. Ей хотелось научиться делать индейские украшения. Что-то первобытное в ней рвалось на волю.
Неподалеку от Ландера она нашла ранчо, где принимали желающих пожить жизнью ковбоев и золотоискателей. Там ее научили держаться в седле, и через две недели Дейзи уже настолько освоилась, что самостоятельно отправилась на золотоносный ручей. Ей показали на карте подходящее место, и, взяв
