Но этот человек упоминал конкретные имена – Антоний, Люций. Он меня поразил.
«Ну, расскажите мне, человек-загадка, – сказала я, – насколько близки мои сны к тому, что написано в старых легендах? А тот, кто бродит по Антиохии и пьет кровь, он – смертный человек?»
Молчание.
Я попыталась рассмотреть римлянина получше, но безрезультатно. Он даже отошел поглубже в темноту.
Я находилась на грани нервного срыва. Я хотела убить Люция – фактически у меня не было выбора. Римлянин тихо сказал:
«Она ничего не знает о том, кто пьет кровь в Антиохии. Расскажите ей, что вам о нем известно, – может быть, это он насылает ей сны».
Я смутилась. В моей голове так явственно звучал женский голос:
Римлянин от этого тоже пришел в замешательство; в воздухе как будто поднялось легкое волнение.
«Мы его видели, – сказал жрец. – Мы даже следим за ним, чтобы подобрать обескровленные трупы несчастных, пока их не нашли и не обвинили нас в содеянном. Он обгорел, обгорел всем телом, почернел. Он не может быть человеком. Это старый бог, сгоревший дочерна, он словно явился из преисподней».
«Амон-Ра, – сказала я. – Но почему он не умер? „Во сне я умираю“».
«О, это ужасное зрелище, – вдруг вставила жрица, словно больше не могла сдерживаться. – Не может быть, что это человек. Сквозь почерневшую кожу просвечивают кости. Но он слаб, и жертвы его слабы. Он еле ходит, но выпивает из бедных истерзанных душ всю кровь. Утром он уползает, как будто у него нет сил идти».
Жрец терял терпение.
«Но он живой, – сказал жрец. – Живой! Бог он, демон или человек – он живой. И с каждой слабой жертвой он понемногу набирается сил. Он вышел прямо из старой легенды, а они вам снятся. У него длинные волосы, как в старину носили египтяне. Он мучается от ожогов. Он шипит проклятия в адрес храма».
«Какие проклятия?»
Тут вмешалась жрица:
«Он, видимо, считает, что его предала царица Изида. Он говорит по-древнеегипетски. Мы его с трудом понимаем. Наш римский друг, наш благодетель, перевел нам его слова».
«Хватит! – потребовала я. – У меня голова идет кругом. Ни слова больше. Тот человек сказал правду. Я ничего не знаю об этом проклятом обгоревшем существе. Я не знаю, откуда у меня эти сны. Я думаю, что мне посылает их женщина. Может быть, та самая царица, которую я вам описала, – царица на троне, в оковах, плачущая царица… Но я не знаю зачем!»
«Вы никогда того человека не видели?» – спросил жрец.
«Она не видела», – ответил за меня римлянин.
«Ну вот, опять, какой же вы талантливый оратор! – сказала я римлянину. – Я просто в восторге! Почему вы прячетесь под тогой? Почему стоите там, вдалеке, чтобы я вас не рассмотрела? Вы сами-то видели того, кто пьет кровь?»
«Потерпите немного», – ответил он с таким обаянием, что я не смогла заставить себя дальше с ним пререкаться и повернулась к жрецу и жрице.
«А почему вы не устроите засаду этому черному обгорелому существу, – спросила я, – этому слабаку? Я слышу в голове голоса. Но до меня доходят только слова женщины, предупреждающие об опасности. Это женский смех. Мне пора идти. Я хочу добраться до дома. Мне нужно кое-что сделать, но прежде хорошенько все обдумать. Мне пора».
«Я защищу вас от врага», – повторил римлянин.
«Очаровательно, – ответила я. – Если вы можете защитить меня, почему вы не устроите засаду тому, кто пьет кровь? Поймайте его в сеть гладиаторов. Вонзите в него пять трезубцев. Вы впятером вполне сможете его удержать. Вам только нужно не выпускать его, пока не встанет солнце, – лучи Амон-Ра его убьют. Может быть, понадобится два дня, даже три, но он умрет. Сгорит, как я сгораю во сне. А вы, телепат, что же вы не поможете?»
Я резко замолчала, потрясенная. Голова у меня шла кругом. Откуда такая уверенность? Почему я так небрежно произношу имя Амон-Ра, как будто верю в него? Я едва знакома с этими баснями.
«То существо знает, когда мы его ждем, – сказали жрец и жрица. – Ему известно, когда приходит высокий друг, и он не появляется. Мы бдительны, терпеливы, мы думаем, что больше его не увидим, но он опять приходит. А теперь еще вы со своими снами…»
Я погрузилась в яркое, ослепительное воспоминание из сна. Я была мужчиной. Я спорила и ругалась. Я отказывалась подчиняться приказу. Плакала женщина. Я дралась с теми, кто пытался меня остановить. Но я не предвидела, что, убегая, попаду в пустыню, где не смогу найти укрытие.
Если остальные и разговаривали, я этого не замечала. Я слышала, как плачет женщина во сне, царица в оковах, она тоже пьет кровь.
«Ты должен испить из источника», – сказал человек из сна. Но он – не человек. И я – не человек. Мы – боги. Мы – Те, Кто Пьет Кровь. Поэтому-то меня и уничтожило солнце. Силой более могущественного бога. Под отточенным фрагментом воспоминания лежало несколько слоев сна.
Я пришла в себя, точнее, осознала присутствие остальных, лишь когда кто-то вложил мне в руки чашу вина. Я отпила. Отличное вино, из Италии, оно меня освежило, но я моментально устала. Если выпить еще, я слишком устану по дороге домой. Мне нужны силы.
«Уберите это, – попросила я. Я взглянула на жрицу. – Как я уже говорила, во сне я была одной из них. Они хотели, чтобы я испила от царицы. Ее называли Источником! Они говорили, что она разучилась править. Все это я уже рассказывала».
Жрица разразилась слезами и отвернулась, опустив узкие плечи.
«Я была из тех, кто пьет кровь, – сказала я, – я испытывала жажду крови. Послушайте, я не любительница кровавых жертвоприношений. Что вам известно? Царица Изида действительно находится где-то в этом храме, закованная в цепи?..»
«Нет!» – вскричал жрец.
Жрица повернулась ко мне, вторя его возмущенным опровержениям.
«Ладно, но вы сказали, что давно известны легенды о том, что она существует в материальной форме. И как вы думаете, что происходит? Она вызвала меня, чтобы помочь тому обгорелому слабаку? Почему меня? Как я ему помогу? Я – смертная женщина. Воспоминания о сне про прошлую жизнь не наделяют меня новой силой. Слушайте! Я же сказала, ко мне безмолвно обращался женский голос, еще и часа не прошло, там, на Форуме, и женщина говорила: „Это я тебя вызвала“, – я сама слышала, и она клялась, что не потерпит, если меня у нее похитят. Потом подходит смертный человек, представляющий для меня большую опасность, чем любые мысленные беседы. Но голос меня о нем предупреждал! Мне не нужна ваша таинственная египетская религия. Я отказываюсь сходить с ума. Это вы, все вы и особенно талантливый телепат, должны найти ту тварь, пока она не принесла еще больше неприятностей. А сейчас позвольте мне уйти».
Я встала и направилась к выходу. У меня за спиной раздался ласковый голос римлянина:
«Вы действительно пойдете ночью одна, прекрасно зная, что вас ждет – что враг хочет убить вас, что вы почерпнули из снов знания, способные привлечь к вам того, кто пьет кровь?»
Манера речи высокого телепата изменилась до такой степени, что я едва не рассмеялась.
«Я иду домой!» – твердо заявила я.
Все на свой лад взмолились:
«Останьтесь в храме!»
«Ни за что, – ответила я. – Если сны вернутся, я их для вас запишу».
«Ну как можно так глупо себя вести?» – с вежливым нетерпением обратился ко мне римлянин. Такое впечатление, что это он – мой брат!
«Это уже непростительная дерзость, – сказала я. – Разве правила вежливости не распространяются на магов и телепатов? – Я посмотрела на жреца и жрицу. – Кто же он все-таки такой?»
Я вышла, они последовали за мной. Я поспешила к двери.
