— Ох, почему-то мне так не кажется.
— Спокойной ночи, Джейн.
— Спокойной ночи.
Мэрайя повесила трубку и выпила еще одну таблетку болеутоляющего. Ее мысли были обращены на нового соседа и его сексуальное тело, расположившееся на ее старой кушетке.
Если Джейн и нужно вернуться домой, то только для того, чтобы защитить Мэрайю от ее собственных противоречивых чувств. Но Джейн только этим и занималась в течение четырех лет. Разве не пришло время Мэрайе самой защищать себя?
Не ответив на свой вопрос, Мэрайя выключила свет и опустилась на подушки, надеясь, что скоро сон примет ее в свои объятия.
Зайяд услышал, как она встала, и посмотрел на часы.
Двадцать минут второго.
Он до сих пор не спал. Просто не мог уснуть. Пока он пытался устроиться поудобнее на узкой и короткой кушетке, его мозг напряженно работал, но не над тем, над чем надо было. Зайяд думал о нежности кожи своей пациентки, о ее запахе и о голоде в ее глазах. Он слабел под одним лишь ее взглядом и был готов сражаться с кем угодно, лишь бы снова пережить этот момент.
Вдруг он услышал ее шаги.
— Мисс Кеннеди?
Она открыла рот от удивления. Поднеся руку к губам, Мэрайя излишне громко произнесла:
— Ты меня до смерти напугал.
— Прошу прощения.
Она ухватилась за подоконник, чтобы устоять на ногах, и посмотрела на него. Она выглядела прекрасным призраком в бледно-желтом свете фонаря за окном, и Зайяду пришлось приложить усилия, чтобы не подняться с кушетки и не наброситься на ее.
— Почему ты встала с постели?
— Просто так.
— Тогда позволь мне проводить тебя обратно в спальню. — Он понимал, что совершает ошибку, наседая на нее, но другого выхода не было. Она нуждалась в его помощи.
Мэрайя оперлась на подоконник, опустив глаза в пол.
— С тобой все в порядке? — спросил Зайяд.
— Я точно не знаю. Похоже, что не совсем.
Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза:
— Ты приняла еще одну таблетку?
Мэрайя энергично покачала головой:
— Нет, но я выпила твое вино.
— Это было неправильное решение.
Мэрайя нахмурила брови, передразнивая его, а потом двинулась к нему.
— В обычной ситуации я бы никогда не сказала этого, но сейчас я скажу, что нахожу тебя очень привлекательным.
Он улыбнулся:
— Спасибо, мисс Кеннеди. Я тоже нахожу вас очень привлекательной.
— Не называй меня мисс Кеннеди. Я же не школьная учительница, бога ради. — Мэрайя уронила голову ему на грудь. — Но я думаю, что стала монашкой. Может быть, тебе лучше называть меня сестра Мэрайя?
Зайяд нежно провел рукой по ее щеке:
— Я бы назвал тебя живой и желанной, изголодавшейся по тому, что необходимо удовлетворить или…
— Или я просто взорвусь.
— Возможно.
Она вздохнула:
— Я знаю, знаю. Мое воздержание длилось так долго.
— Тебе нужно поспать, Мэрайя. Позволь мне отнести тебя в постель.
— Нет. — Она смотрела ему в глаза, прикусив губу. — Кажется, я собираюсь поцеловать тебя.
Зайяд ничего не ответил, просто обнял ее за плечи, видя, что она готова это сделать. Он просто не мог ей позволить сделать это, пока она в таком состоянии. В конце концов, он — не подлец. По крайней мере он старался изо всех сил не быть им.
Нет, он не должен этого допустить.
Но у него не было выбора, потому что Мэрайя приблизилась к нему, обняв его за шею и проведя рукой по волосам. Улыбнувшись, она притянула его голову к себе и поцеловала его в губы. Это было не похоже на него, но Зайяд позволил ей управлять, взять контроль над ситуацией и удовольствием, которое было необходимо ее телу.
Он пытался успокоить биение своего сердца, ослабить тиски, охватившие его грудь, но это было не просто. Ее поцелуй был медленным и чувственным, а губы — влажными и нежными. Он больше не мог сдерживать себя. Слегка прикусив ее нижнюю губу, он прижался к ней, позволив ощутить возбуждение, охватившее его.
С большим усилием Мэрайя смогла на мгновение оторваться от него. Глаза ее были влажными.
— Уже много лет у меня этого не было.
Зайяд застыл, продолжая обнимать ее. Много лет? Это не могло быть правдой. Для него было просто невозможно, чтобы такая удивительная женщина много лет не знала поцелуев мужчины.
Ее глаза закрывались, и Зайяд понял, что она начинает засыпать. Он обнял ее и поднял на руки. Ее голова лежала на его плече, пока он нес ее в спальню.
— Завтра ты проспишь до обеда, Мэрайя.
— Нет, — пробормотала Мэрайя. — Завтра я должна навестить маму Тару.
— Твою маму? — спросил Зайяд, совершенно сбитый с толку. — Я думал, что у тебя нет родственников, которые могли бы позаботиться о тебе…
— Она мне не настоящая мать.
Зайяд подумал, что не стоит больше ее ни о чем спрашивать. Она была измождена и находилась под воздействием таблеток и вина. Сейчас ей лучше поспать.
Он положил ее в кровать, подоткнув со всех сторон одеяло, но Мэрайя не уснула сразу. Она смотрела на него с грустной улыбкой.
— Понимаешь, мои родители умерли, когда мне было двенадцать лет. Моя бабушка воспитывала меня до восемнадцати лет, а потом и она умерла. Пока она была жива, она не могла уже активно передвигаться, так что мать моей лучшей подруги — Тара — взяла меня к себе под крылышко. Она относилась ко мне как к дочери и полностью заменила мне мать.
Это стало для него шоком, он почувствовал себя отстраненно, словно был вне времени и этой комнаты.
— Твоей лучшей подруги?
— Да, Джейн.
Зайяд внутренне напрягся. Неужели она говорит о той же Таре?
— А где сейчас эта женщина?
Мэрайя закрыла глаза и откинулась на подушку.
— Она живет в Оджайи в прекрасном доме для престарелых.
— В доме для престарелых? Она ведь не больна? — Зайяд задавал вопросы, на которые уже знал ответы, но он хотел знать точно.
— Нет. Она — слепая.
У него пересохло в горле. Эта была та самая Тара.
Прежде чем Зайяд увидел фотографии, которые подготовили его детективы, он составил себе мысленно портрет американской возлюбленной своего отца — коварной и интересующейся только
