— Я спрашиваю, что он получит, кроме удовольствия?
— Он просто поможет своему брату, привлечет внимание общественности к проблемам детей- аутистов.
— Мне нет никакого дела до других детей. Меня волнуют мои. Труд ребенка не может быть использован. Это, между прочим, в законе прописано. А в нашей стране всем известно: уж если закон нарушаешь, будь добр понести за это финансовое наказание. Так что хотелось бы узнать размер гонорара.
— Понимаете, у нас, к сожалению, не театр. Ставку тренера никто под ребенка не даст. Но зато ваш мальчик, наоборот, будет бесплатно общаться с дельфинами. Кстати, ваш… не совсем здоровый малыш тоже сможет это делать.
— Моему не совсем здоровому малышу вполне хватает собак, спасибо. Да и здоровый не нуждается в общении с рыбами. Потеряет еще здоровье-то в вашем грязном бассейне.
Женя проглотила все: и рыб, и грязный бассейн. Как-то не получилось у нее ни осудить, ни обвинить в чем-то эту обиженную судьбой женщину. Жизнь и так ее уже наказала сполна. За что? Может быть, как раз за отсутствие бескорыстия. Ох, если бы всех она наказывала за что-то…
Женя искренне надеялась, что подобных разговоров больше не повторится. Они и не повторялись. Все были разные, но с одинаковым результатом.
— Нет, нет и нет. Я этого не одобряю, и предложение ваше считаю неприемлемым, — отрубил ей с порога степенный родитель другого выбранного таланта.
— Но почему? — все же успела вставить Женя, прежде чем перед ней захлопнули дверь.
— Я считаю, что наш ребенок тратит достаточное количество времени на свою больную сестру, и я бы хотел, чтобы те часы, которые у него остаются для собственного досуга, были потрачены на нечто, с аутизмом никак не связанное. Я понятно выражаюсь?
— Вполне.
В третьем случае все, напротив, осталось запутанным и непонятным:
— Наверное, можно было бы попробовать… — Молодая женщина смотрела на Женю обреченно и испуганно, будто та ей предлагала какой-то новаторский способ лечения ее больного сына, а не просила отпустить сыграть в спектакле здоровую дочь.
— Пробовать не можно, а нужно.
— Да-да, вы правы. А когда надо приступать?
— Чем раньше, тем лучше. Может быть, завтра?
— Ой, нет, завтра у Даши пение, она у нас в хоре поет. Дашенька, возьми верхнюю «ля». Вы слышите, какой чистый звук?
То ли от силы «чистого» звука, то ли от ощущения, что снова придется остаться ни с чем, у Жени зазвенело в ушах.
— Тогда послезавтра.
— Да, давайте. — Энтузиазм вспыхнул и тут же угас. — А послезавтра у нас среда? Нет, в среду никак нельзя. В среду Даша танцует. Знаете, в местном ДК такая чудесная студия бального танца. Дашенька просто светится, когда ходит на уроки. Дашенька, покажи ча-ча-ча!
— Четверг?
— Да-да, четверг точно подойдет!
— Прекрасно! Тогда…
— Ой, нет, я совсем забыла, в четверг же соревнования по шахматам. Дашенька, она же не из тех, у кого все мозги в ноги ушли. Она у меня умненькая: соображает великолепно, кубки выигрывает.
Женя огляделась по сторонам в поисках шахматной доски. Должны же Дашеньке сейчас предложить продемонстрировать тете какую-нибудь умопомрачительную комбинацию с не менее поразительным заключительным тактическим ударом. Предлагать, однако, не стали, и Женя поинтересовалась уже без всякого энтузиазма:
— Пятница?
— В пятницу точно не получится, у Даши французский. А в выходные мы на дачу всегда уезжаем, — весело сообщила женщина. — Пете там, по-моему, лучше дышится, и игры у него там как-то разнообразнее становятся. Ой, а может быть, Даше с вашим дельфином по-французски начать разговаривать? Ну, понимаете, нечто вроде аллегории, что аутизмом страдают дети не только в России, а во всем мире?
— Понимаю, — ответила Женя, и понимала она не только эту аллегорию, но и то, что замечательная во всех отношениях Даша не будет разговаривать с дельфинами не только по-французски, но и по- русски.
Каждое новое препятствие перестало подзадоривать Женю, энтузиазм и желание обрести искомое не прибавлялись, а утекали, заставляя ее смотреть на очередного кандидата с неимоверной тоской, заранее предвкушая поражение в виде неудачного разговора с родителями. Думать о том, какой окажется мама девочки, за которой директор дельфинария наблюдала третий день, означало испортить себе настроение и окончательно потерять веру в успех предприятия. Женя решила в этот раз не торопиться, не ходить в гости и не проводить душещипательных бесед со взрослыми, она сосредоточила свое внимание на детях.
Эта девочка лет восьми-девяти ей понравилась сразу. Ее младшего брата она уже видела в центре, раньше он всегда приходил с матерью, и, судя по миловидному, опрятному и спокойному облику этой женщины, Женя могла рассчитывать на то, что сумеет с ней договориться. Но сначала она решила объясниться с детьми. Возможно, это был неправильный и даже в какой-то степени непедагогичный ход: заинтересовывать детей в том, в чем они, возможно, не встретят поддержки у взрослых, но Женя рискнула. Дети нарушили ее намерение оценить их игру с животными.
Группа выходит из класса логопеда и направляется в зал, где ребят ждут собаки. Все пошли, а девочка с братом остались. Женя тоже не спешит уходить. Дети делают несколько шагов в противоположную от зала сторону и останавливаются.
Девочка осторожно дергает братишку за руку и кивает в сторону собак:
— Может, пойдем?
— Нет. Мама приедет.
— Ничего, она подождет. Знаешь, как мама обрадуется, если ты пойдешь к собакам?
— Не пойду!
— Ну, почему, Никитка?! Пойдем!
— Нет! Не хочу!
Женя быстро подходит и с интересом спрашивает:
— А к дельфинам хочешь?
В ответ — настороженное молчание с обеих сторон. Женщина переводит взгляд с одного ребенка на другого. Девочка смотрит спокойно, без тени испуга, во взгляде сквозит скорее действительное, чем просто вежливое любопытство. Глаза ее брата бегают из стороны в сторону, заметны волнение и напряженность, но не видит в них Женя затравленности и агрессивности, столь характерных для аутистов в отношении посторонних людей. И как ни далека директор дельфинария от медицины, она делает правильный вывод: дела этого ребенка явно идут на поправку. Женя повторяет свой вопрос, а девочка снова дергает брата за руку:
— Никит, тебя спрашивают!
— Я и тебя спрашиваю, — говорит Женя.
— Меня? — Голубые глаза широко распахиваются, уверенность куда-то исчезает. Видимо, девочка привыкла, что на здоровых детей здесь мало кто обращает внимание.
— Да. Ты хочешь к дельфинам?
Девочка, немного подумав:
— Хочу. Но без него, — она кивает на мальчика, — не пойду.
«Начинается…» — Женя, никак не ожидавшая такого подвоха, все же кивает, соглашаясь:
— Ладно, придете вместе.
— А куда? — Теперь девочка, растерявшись, начинает оглядываться по сторонам, озираться в поисках взрослых. Видимо, беседы о вреде разговоров с незнакомыми людьми не прошли для нее
