что он спас нас! - возмутился Генрих. - Разве вы не понимаете - без него все пропало бы!
- Да, он подарил нам победу, - гном вздохнул.
- Так остановите его! Почему позволяете ему уйти?!
- Это его выбор. Он уходит ради нас всех. Иначе проклятие падет на Регенсдорф… Никто не имеет права на запретную магию… Никто из нас - гномов, домовых, гоблинов… Только Черные маги взывают в трудную минуту к Злу…
- Но Мьедвитнир - старик. Он пропадет от одиночества, умрет! - Генрих обернулся и увидел, что по лицу Ильвиса текут слезы. Гном поспешно отвернулся и пробормотал:
- Это его выбор. Закон есть Закон. Мьедвитнир, как и Плюнькис, был моим другом, а теперь… а теперь… его друзьями станут дикие звери. Никто в мире не смеет поднести ему хлеба, никто не вправе предложить ему укрытие… Гном без бороды - страшный преступник…
- Так верни… - начал было Генрих, но Ильвис упрямо оборвал его:
- Мьедвитнир знал, что так будет. Он сам выбрал свою судьбу.
Генрих замолчал. Закусив до крови губу, он смотрел, как медленным шагом бредет сквозь пустоту в рядах древнерожденных маленький сгорбленный старик в длинном, до пят, плаще. Тяжесть проклятия совершенно обессилила Мьедвитнира. Он едва передвигал ноги и, казалось, вот-вот упадет. Но никто не пытался ему помочь.
Ветер не колыхал веток, не шуршал листьями. В мертвой тишине даже угли костра трещали тихим шепотом.
- Не вижу, что происходит, - вполголоса произнес Олаф. - Но у меня отчего-то на сердце кошки скребут. Не могу отделаться от впечатления, что мы похоронили не одного Плюнькиса…, Ты уверен, что больше никто не умер?
Генрих неуверенно покачал головой, поспешно отвернулся от Олафа и утер выкатившуюся из глаза слезу.
Что он мог ответить? Как объяснить? Для человека из современного мира все это совершенно чуждо и не понятно.
Вскоре фигурка колдуна Мьедвитнира скрылась в изломанных линиях расступившейся толпы, и только посох, продолжая выситься над головами, перемещался короткими неровными движениями.
«Я найду способ снять проклятие, - вдруг подумал Генрих, сжав кулаки. - Я верну старика Мьедвитнира в Регенсдорф - чего бы мне это ни стоило! Не может быть, чтобы выхода не было».
Но как не видел сейчас Генрих разгадки для этой задачи, так не было у него ключей и к другим. Будущее представлялось смутным, безрадостным, и един ственное, что спасало от губительного отчаяния - это надежда. Надежда на встречу с друзьями, надежда увидеть Альбину. Надежда, и ничего более…
