Что тут поднялось! Ребята начали насмехаться, подзуживать.
— Ты заплывёшь? Да ты и плавать-то как следует не умеешь, только хвастаешь, галоши заливаешь!
— Ему и до водоворота не дотянуть!
— Сказал удивлю, значит, удивлю! — упрямо повторил Ахмет.
— Куда тебе!
— А вот глядите!
Разгорячённый спором, Ахмет не помня себя взбежал на подмытый весенним половодьем берег, козырьком нависший над рекой, откуда ещё никто из мальчишек не нырял, и, бросившись ласточкой в воду, поплыл сажёнками. Дальше, дальше. Он знает: сейчас ребята во все глаза наблюдают за ним. Удивлять так удивлять! Но что это? Кажется, начали уставать руки?.. Пустяки. Можно лечь на спину и отдохнуть. Нет, отдыхать он не станет. Лучше нырнёт. Тем более, что ребята смотрят. Ахмет набрал В лёгкие побольше воздуха и нырнул. Вытянув руки и энергично работая ногами, опускался всё глубже. Просвечиваемая солнечными лучами, зелёная наверху, вода становилась всё темнее и заметно холоднее. Однако Ахмету не хотелось выныривать. Если так быстро вынырнуть, разве удивишь ребят?
Воображение разыгралось… Вот сейчас отворятся волшебные ворота, и Ахмет пойдёт по мраморным ступеням в подводное царство. Двери сами распахнутся перед ним. Роскошные залы полны всяких сокровищ. В одном — шелка, во втором — бархат и парча, в третьем — серебро и золото. Ахмет ни к чему даже пальцем не прикоснётся. Он знает: притронься хоть кончиком пальца — и тотчас превратишься в каменного истукана. А вот если открыть золотую клетку в глубине четвёртого зала и зарубить золотой саблей сидящего в ней коршуна, ничего с тобой не случится. Золотая сабля навеки станет твоей и…
Вдруг у Ахмета зазвенело в ушах. Он испугался, рванулся наверх. Но почему-то руки и ноги стали словно ватные, почему они отяжелели, как будто на них навесили пудовые гири, почему они непослушные?! Воздуха! Хотя бы глоток воздуха! Почему нет солнца?! И вода такая противная, невкусная…
К счастью Ахмета, поблизости оказались рыбаки. Они и вытащили его, тонущего. Ахмет неделю пролежал в постели. Мать ходила и причитала, вытирая глаза уголком передника: «И в кого ты только уродился? Угомона на тебя нет!» И всё умоляла, чтобы не лез больше в воду, не купался.
— Неправильно ты, жена, говоришь, — сказал отец, услыхав однажды её причитания. — В жизни так не бывает, чтобы в воду не лезть. Скажем, на охоту он пойдёт или на рыбалку… Тут не в воде дело, а чтобы разум не у соседа занимать. — Он сел на табуретку возле кровати Ахмета, положил ему на лоб твёрдую, как камень, ладонь. — Мужчиной становишься, сынок, пора всякую дурь из головы выбрасывать. В двенадцать лет я уж один в тайгу ходил.
— Так ты же не пускаешь, — начал было Ахмет.
Отец прервал:
— Ещё успеешь. Ты пока учись, грамоту постигай, сейчас без учения нельзя.
Ахмет расстроенно проговорил:
— Теперь ребята засмеют. Скажут, похвалился, а не сделал.
— Ты о чём? Слово, что ли, какое дал?
— Не-е. Просто сказал, что когда-нибудь удивлю весь мир.
— И поспорили?
— Ага.
— Вот то-то и оно. Словам своим надо цену знать. А раз сказал слово, нужно его, Ахмет, держать…
Мать переполошилась. Поохав, поахав, она сказала, как отрезала:
— Пускай хоть животы надорвут от смеха, к воде и близко не подойдёшь! А ты, отец, не вводи мальчонку в соблазн!
— Нельзя так, жена… Что говорили старики? «Не давши слова — крепись, а давши — держись». Если ты, сынок, хочешь мировым пловцом стать, учиться тебе надо, книжки про плавание читать. Небось, есть такие? А отчаиваться не надо. Не зря сказано: только у чёрта нет надежды в рай попасть. Одолеешь эти книги и будешь плавать по науке. Вот тогда твои товарищи скажут «молодец», руку пожмут…
В то лето Ахмет больше не купался, не выходил из-под воли матери. Но он хорошо запомнил отцовские слова. В школьной и сельской библиотеках отыскал книги но плаванию — их всего-то оказалось три штуки, да и то две одинаковые, — выписал новые из города. В один из дней после урока физкультуры к Ахмету подошёл учитель и попросил, чтобы он подождал его. «Мне тоже нужно в ваш конец», — сказал учитель. По дороге он расспрашивал Ахмета, продолжает ли он увлекаться плаванием, как у него идут дела. И откуда только прознал?
На следующий день они с учителем составили расписание. В нём с точностью до минуты было указано, что и когда надо делать. С этого дня Ахмет начал тренироваться. По утрам он делал зарядку, днём занимался гирей, пока мышцы не начинали сладко ныть от напряжения, бегал, скакал. Для водных процедур смастерил душ из старой лейки.
Но самое важное — Ахмет точно следовал указаниям учителя, не пропускал мимо ушей ни одного его совета. И без устали тренировался. Летом ещё куда ни шло. А зимой? В одной из книг Ахмет прочитал про людей, которые и зимой плавают в самый лютый холод. Прорубают во льду прорубь и плавают себе. Он попытался представить это и содрогнулся. Плавать при тридцати градусах мороза?..
Но на полпути останавливаться не пристало. Каждый день Ахмет стал обтираться мокрым полотенцем, умываться снегом. Он забыл теперь о варежках, в самые сильные холода не опускал уши малахая, перестал кутать горло шарфом. Всё шло как нельзя лучше, без сучка и задоринки. Оказывается, для спортсмена немаловажно и то, как он ходит, как дышит. Если ходить, держась прямо, не горбясь, улучшается осанка. А если научиться дышать так, чтобы пять вдохов были нормальными, а шестой глубоким, во всю грудь, то станешь намного выносливее. Верность этих рекомендаций Ахмет почувствовал очень скоро. Он с ребятами часто ходил на Барсучью гору. Не очень высокая, но крутая, она возвышалась неподалёку от деревни. Когда карабкались на её вершину, с ребят пот градом, а Ахмету хоть бы что.
В один из морозных дней Ахмет взял лом, лопату и направился к реке. Под валенками похрустывал снег. Деревья были окутаны инеем. Над деревней тут и там поднимались в небо серо-белые столбы дыма — расторопные хозяйки топили печи. Кругом стояла звенящая тишина, даже скотина и птица в хлевах примолкла, не слышно и щебета воробьёв, стайками обитающих возле стогов сена.
Настроение у Ахмета хорошее. Во-первых, начались каникулы, во-вторых… он сегодня удивит всех турайских мальчишек. Пускай теперь попробуют сказать, что он не хозяин своему слову. Долго терпел, долго переносил насмешки Ахмет. И вот наконец пришёл его час.
На реке стоял мальчиший гвалт. Одни гоняли палками мёрзлые конские катышки, другие бегали на коньках взапуски, спотыкались, падали. Ахмет шёл и словно не замечал их. С деловым видом он прошагал к середине реки и принялся долбить ломом лёд.
Мальчишки, конечно, сразу окружили его.
— Ахмет, ты чего делаешь, а?
— Дурака валяю! — с каждым ударом лом откалывал всё новые и новые куски голубоватого льда, прорубь становилась шире.
— Тебе что, мама велела? Бельё будешь полоскать, да?
— Ничего не бельё. Он рыбу ловить хочет, у своего папы насмотрелся!
— А где же сеть?
— Ахмет и без сети может. Он и руками ловить мастак, вы что, не знаете его, что ли?!
Ахмет и ухом не вёл, долбил лёд, лопатой отбрасывал осколки подальше. Ребята, стоявшие вокруг проруби, начали мёрзнуть, а ему было жарко. Но вот прорубь готова. Ахмет снял шапку, скинул полушубок. Когда начал растегивать брючный ремень, мальчишки пораскрывали рты.
— Ты чего, спятил?! Одевайся скорей, околеешь! — испуганно крикнул кто-то из толпы. Судя по голосу, это был Сабир.
— Придёт время, оденемся! — проговорил Ахмет и принялся делать гимнастику. Нагишом! А потом…
Ребята не поверили своим глазам. Ахмет скользнул в прорубь… где плавали льдинки! Такое, наверное, бывает только во сне! А Ахмет, как ни в чём не бывало, словно это для него самое обычное дело,
