идет», поскольку оплачивалась она даже лучше, чем бесконечная тряска по пыльным улицам.
Петька и Антонин Максименко с нетерпением дожидались возвращения Шумилова. Тот появился минут через десять, быстро вскочил на поджножку и хлопнул возницу по плечу: «Поехали, братец».
— Ну, Пётр, ты молодец! — сказал Шумилов, заметив, с каким напряженным радостным ожиданием глядят на него голубые глаза. — Если ещё сумеешь рассказать, что видел во дворе и в доме, то цены тебе не будет.
— Сумею, барин, сумею! Там всё пусто, никого нет. Сарай стоит открытый, похож на конюшню.
— Что, совсем нараспашку? — удивился Алексей Иванович.
— Не то, чтобы совсем, а так, одна створка двери. А внутри, я заметил, дуга, чтоб лошадь запрягать, но ни лошади, ни возка нет.
— А дом заперт?
— Замка нет. Щеколда накинута, но в неё не замок, а палка обычная вставлена, как на калитках иногда бывает.
— Хм… А окна?
— Во двор выходят два, оба закрыты ставнями. В доме ничего не видать. Над крыльцом на козырьке висит что — то странное, будто бы тряпка чёрная, и из неё как будто прутики железные торчат в разные стороны на манер ежа.
— Тряпка с прутиками? — Шумилов не понял, о чём ведёт речь мальчишка.
— Да круглая, вот такого размера, — Петька показал руками окружность немногим меньше тарелки. — Косматая такая. И прутики торчат.
— Ну, ладно. А живность какая — нибудь — собака там, кошка?
— Собаки точно нет — ни конуры, ни цепи. Да она бы обязательно беспокоиться стала и голос подала, когда вы там у ворот шумели. А вот кота видел. На крылечке сидел, умывался.
— Странно, — озадачился Шумилов, — у всех в округе собаки есть… Ну, а живность домашняя — коровы, утки, куры?..
— Нет, ничего такого нет. Только амбар зерновой. Думаю, если бы была корова, то непременно был бы сеновал.
— Да, это верно. Скажи, а как у него сад — огород? Растёт что — нибудь?
— Можно сказать нет. Разве что одна яблоня, да вишня. Ещё деревья какие — то стоят, но никаких плодов. И повсюду трава высокая, по пояс. Разная такая, цветастая.
— Ну, ладно, Петька, молодец, настоящий «пластун» будешь. Вот твой рубль и еще десять копеек впридачу — за старание. Смотри, никому не сказывай, зачем мы тебя звали, а то в другой раз на разведку не позову.
Вся троица направилась назад той же дорогой, какой приехала. Но, не доезжая до Большой Садовой улицы, Шумилов покинул своих спутников и направился в полицейскую часть на разговор с дядей.
Михаил Васильевич Шумилов несмотря на то, что отработал в ростовской полиции более двух десятков лет, выше ротмистра так и не выслужился. Хотя супруга часто ему пеняла за склонность всегда и во всём защищать полицию, на самом деле дядя Миша в кругу сослуживцев был склонен говорить о вещах нелицеприятных открыто и без затей. А начальство таких подчинённых не особо жалует при любой власти. Поэтому Михаил Васильевич, говоря об удивительном постоянстве своего невысокого чина, частенько вздыхал: «Не стал я подполковником в восемьдесят пятом, не буду им и в девяносто пятом». Возглавляемая им часть помещалась в прежнем здании Темерницкой таможни; это был небольшой домик, весьма похожий своим казённым убранством на казарму. Сходство дополнялось запахом гуталина, кожи сапог и ремней, ружейного масла и неистребимого в эти жаркие дни смрада потеющих мужских тел. Даже раскрытые окна не спасали положение, поскольку над центральными районами Ростова царило полнейшее безветрие. У Алексея, едва только он переступил порог полицейской части, закружилась голова и для адаптации обоняния к специфическому запаху потребовалось несколько секунд. Лишь немного придя в себя, Шумилов двинулся на поиски кабинета дядюшки.
В крохотной приёмной полицмейстера на жёстких скамьях разместились трое посетителей, четвёртым был секретарь, притулившийся за ветхим столом в углу. Узнав у Шумилова, что тот является племянником Михаила Васильевича, секретарь мышкой юркнул в дверь кабинета начальника и, вернувшись через полминуты, бодро заверил Алексея Ивановича, что он будет принят «как только господин ротмистр изволят освободиться». Шумилов стал было отнекиваться и говорить, что пройдёт к дяде в порядке очереди, но все трое визитёров, дожидавшиеся аудиенции, дружно отказались идти вперёд и заявили, что намерены подождать. Подобное единодушие несколько смутило Алексея Ивановича, и когда через пять минут он оказался в кабинете дяди, то начал именно с этого эпизода.
— Дядюшка, люди боятся к тебе идти! — сказал ему Алексей. — Они заискивают перед тобой и готовы заискивать передо мной. Если бы в Петербурге я пошёл на приём к полицмейстеру вне очереди лишь на том основании, что я его племянник, то на следующее утро об этом бы знал градоначальник. И жалоба на тебя попала бы в утренний доклад градоначальника Императору. Со всеми вытекающими последствиями.
— Эх — ма, ну прямо Государю Императору? — хмыкнул дядя Миша. — Прямо так — раз! — и в утренний доклад? Ну дак у нас, слава Богу, не Питер. А те шельмецы, что сидят перед кабинетом, потому такие услужливые, что наглые рыла их в пуху и на том они пойманы. Это купчины портовые, мы у них давеча поймали человек тридцать безпаспортных работников. Они пришли мне посулы сулить, ха! Ещё бы они перед тобой не лебезили! Ты б посмотрел, как они тут растекаться начнут! Дак что там у тебя?
— Хочу справочку навести про одного типчика. В паспортном столе или как…
— Ну — с, что за типчик?
— На Аксайской улице, восьмой дом от угла. Живёт швед или чухонец… года, м — м, года, эдак, тридцать пятого рождения. Хотелось бы знать, кто таков и откуда здесь взялся.
Михаил Васильевич на секунду задумался над словами племянника.
— Что — то ты темнишь, Лёша, с этой Аксайской улицей. Ну — ка, давай начистоту, что случилось?
Алексей был готов к подобной постановке вопроса. В конце концов, ему ли было не знать прямолинейный характер дядюшки? Поэтому на все его возможные хитроумные вопросы он уже имел готовые простодушные ответы.
— Тут ко мне обратились с маленькой просьбой… Узнав, что я работаю юридическим консультантом по залоговому кредитованию, попросили проверить документы на купчую земли. Некоторые моменты мне показались невнятно прописанными. Земля была в залоге, потом её вроде бы выкупили, но как — то непонятно, при этом нет документа об окончательном погашении ссуды. В общем, если совсем коротко говорить, я заподозрил перезаклад земли, то есть погашение долга перед одним кредитором посредством займа у другого. Другими словами, упомянутый швед или чухонец может быть заимодавцем, который предъявит права на землю после того, как добросовестный приобретатель, которого я консультирую, заключит сделку, — быстро оттарабанил Алексей. Он был абсолютно уверен, что дядюшка не понял и половины сказанного.
— Э — э… — дядюшка задумался над услышанным и не придумал ничего более умного, как ответить. — Так пусть твой покупатель обратится в полицию.
— Спасибо, дядя Миша, но он обратился ко мне.
— Ну, хорошо, — вздохнул Михаил Васильевич. — Купишь мне бутылку коньяку.
Он поднялся со своего места за старым скрипучим столом и подошёл к настенному телефонному аппарату. Громадная новая коробка, изготовленная из тёмно — бурого вишнёвого дерева сорта «альдер», резко контрастировала с убогой казённой обстановкой кабинета полицмейстера. Телефоны, получавшие со второй половины восьмидесятых годов девятнадцатого столетия всё более широкое распространение, уже перестали быть для российской полиции заморской диковинкой. Начавшаяся три года назад телефонизация Ростова обеспечила органы власти и полиции самой оперативной и современной для того времени связью. Достижения в этой области напрямую были связаны с деятельностью министра внутренних дел графа Толстого, много сделавшего для развития средств связи подчинённого ему ведомства. По его инициативе из двух независимых департаментов в составе министерства — почтового и телеграфного — было создано единое Главное Управление почт и телеграфов, обеспечившее полицейские органы всей Империи независимой системой связи. Полицейские части в некоторых крупных городах объединялись телефонной
