землю? Поясню свой вопрос. Дело том, что в зависимости от того, что вы намерены с купленной землёй делать, и нужно будет подбирать варианты. Хотите ли вы хотите разводить осётра — тогда нужны участки с прудами; если вы планируете ставить сыроварню, тогда вам потребуются заливные луга и пастбища; если лес валить — то нужен, понятное дело, лес, а если, скажем, конеферму, то лес совсем даже не нужен. На всё можно подобрать соответствующие участки. Это первое. И второе: как специалист, я советую вам не покупать большой участок, а купить два или три маленьких, можно рядом, можно врозь. Это будет гораздо выгоднее по деньгам и быстрее в оформлении. Дело в том, что при оформлении таких сделок задействуется множество специалистов — землемеры, оценщики, топографы, как правило, производится новая кадастровая съемка, опять же, юристы, такие как я. И с маленькими участками все эти процедуры совершаются быстрее и проще.
— Отчего же быстрее?
— К ним меньше внимания, менее вопросов. Да и участки, скажем так, «вкуснее». Ну стоит на продажу какой — нибудь ломоть оренбургской степи в двадцать тысяч десятин, ну кому и на что он нужен? Кобыл пасти, да кумыс гнать? А что с этим кумысом делать? До ближайшей железной дороги двести вёрст…
— Но вы мне можете помочь?
— В чём?
— Ну — у, провести сделку. Чтобы оценщик цену не задирал, чтоб конкуренты не перехватили… Чтобы всё хорошо прошло и быстро. Назовите свой процент.
— Александра Егоровна, уважаемая, не спешите вы с обсуждением процента. Я пока ещё не могу понять, чем могу быть вам полезен… и смогу ли вообще быть полезен. А вы уже спешите цифры обсуждать. Сделки с землёй суеты не любят. Вы мне всё — таки объясните, что вы хотите получить от этой сделки, — Шумилов разговаривал с Максименко так, словно перед ним был маленький ребёнок. — Вас интересует какое — то сельскохозяйственное производство? Или вы хотите развивать какой — то промысел? Или вы просто намерены вложить деньги в надежде на последующий рост купленного надела?
Александра Егоровна как — то неуловимо замялась, посмотрела на Алексея Ивановича пустыми глазами, ресницы ее, напоминающие мохнатые крылья бабочки, захлопали. В эту секунду вид у неё сделался преглупым. «Хм, — подумал озадаченно Алексей Иванович, — что — то не похожа госпожа Максименко на человека, который знает, что делает».
— Ну — у, я пока еще не знаю, что хочу устроить на новом участке. Это потом будет видно. Сейчас главное — купить. И всё — таки, мне кажется, большой лучше. Это как один большой дом лучше, нежели пять комнат в разных домах, — засмеялась она своему удачному, как ей показалось, сравнению. — И потом, хочу вам признаться, я не планирую там жить. Я вообще хочу поехать за границу, посмотреть мир. Вот изучаю немецкий язык и латынь, хочу читать в подлиннике Гомера и Сенеку.
Она взяла со стола весьма внушительную книгу и показала ее Шумилову. «Илиада» — прочитал на корешке обложки Алексей Иванович. От него не укрылось, что книга была совсем новенькой, с незамятыми углами корешка и неразрезанными страницами. «Странный способ читать, не разрезая страниц, — подумал не без сарказма Шумилов. — Да и вообще как — то не верится, что такая барынька может любить книгу, интересоваться Сенекой. Французские романы — еще куда ни шло. И то, если не очень толстые, с крупным шрифтом и большими картинками. Но Сенека — эвона хватила!»
Эта привычка подвергать каждое услышанное слово анализу, как бы препарируя его и сопоставляя с внешними проявлениями человека, привычка, выработанная профессией сыщика, давала о себе знать постоянно даже тогда, когда для этого вроде бы не было никакого повода. Ну, казалось бы, чего уж проще — ты на отдыхе, в компании весьма симпатичной и богатой молодой дамы, пьёшь холодное шампанское, ну и отдыхай себе на здоровье, пей дальше! Но нет, не получается! Глаза и уши безо всякого осознанного стремления ловят всякие мелкие оговорки и нестыковочки, по сути своей совершенно безобидные. Ну, подумаешь, барышне хочется казаться умнее и глубже, чем она есть на самом деле, покрасоваться многозначительными разговорами о собственном богатстве. Это же так понятно и простительно в её возрасте!
Между тем Александра Егоровна многозначительно продолжала:
— Алексей Иванович, а вы бывали за границей? В Германии? Я слышала, что в тамошних университетах женщинам разрешено быть вольнослушателями.
— Я нет, не бывал. Мне, знаете ли, Россия нравится: люди, их речь, обычаи. А вы что же, хотите учиться в Германии? — Шумилов постарался скрыть своё недоверие, если не сказать ироничный скептицизм. Хотя тон его был подчеркнуто участлив, Алексей испугался, что собеседница почувствует фальшь. Но, как оказалось, ничего подобного не случилось — Александра Егоровна приняла интерес Шумилова за чистую монету и пустилась в подробные пояснения: о том, как она уважает немецкую нацию за порядок и аккуратность, как она ценит немецких философов, о том, что германские университеты куда как лучше наших и пр. и пр. в том же духе. Алексей Иванович делал вид, будто внимательно слушает это праздное словоблудие, редко вставляя короткие реплики, и не мог отделаться от очень странного ощущения, что всё в этой купеческой дамочке как — то не вяжется одно к другому. Этой молодой свежей женщине совершенно не пристало рассуждать о таких скучных предметах как университеты, наука, философия, всё её природное естество говорило о жизни плоти, об удовольствиях тела. «Словно чужие слова повторяет», — думал Шумилов.
Прервав, наконец, свои разглагольствования, будто выдохшись, Александра Егоровна вернулась опять к теме покупки земли.
— Алексей Иванович, вы уж помогите мне, будьте советчиком и помощником в этом деле, — попросила она. — Направьте, предостерегите где потребуется.
— Ну, что ж, я могу попробовать подобрать вам варианты. На какую сумму покупки вы ориентируетесь и как скоро вы хотели бы совершить эту сделку?
— Как можно скорее, Алексей Иванович. А сумма… ну, скажем, полмиллиона — три четверти миллиона — это легко. Если что — то по — настоящему стоящее, то и миллион без рассуждений.
Шумилов только крякнул. Таких дельцов он ещё на своём веку не видел: «полмиллиона легко, а если что — то стоящее, то и миллион без рассуждений». У этой дамочки свои алмазные копи, что ли? Или просто с головой непорядок?
— Вы уж постарайтесь, голубчик, — продолжала ворковать Максименко. — Я буду ждать.
С этими словами она заглянула в глаза Шумилову, и он отметил про себя, что её взгляд сделался каким — то… говорящим. Отчего бы это? Слова были произнесены самые обыденные, а вот взгляд обещал многое. «Эвона что, неужели дамочка обещает мне интрижку?» — не без сарказма подумал Алексей. — «Интересно только, на это её толкает необходимость совершить сделку или сделка не более чем предлог для любимого дела?»
Они вернулись на террасу, где стало уже заметно жарче. Пирамидальный тополь, росший подле, отбрасывал приятную тень, загораживая поднявшееся высоко солнце. Потекла неспешная общая беседа на нейтральные темы. Александра Егоровна и Софья Карловна наперебой расспрашивали, как ему, столичному жителю, показался Ростов, значительно выросший в последние годы. Аристарх же был малоразговорчив, в нём чувствовалось какое — то отчуждение, которое Шумилов не мог объяснить. Говорил Аристарх с небольшим немецким акцентом, впрочем, не портившим его речь. Но зато две дамы постепенно очень оживились, особенно Александра Егоровна. Давешняя ее строгая учёность куда — то подевалась, и Алексею Ивановичу предстала вполне земная хохотушка, всякий раз задорно запрокидывавшая при смехе голову и открывавшая в улыбке ряд мелких острых белых зубов.
На прощание Александра Егоровна проговорила:
— Алексей Иванович, мы завтра небольшим кружком едем на пикник на острова, есть у нас тут излюбленные местечки. Так, ничего особенного, но, думаю, будет весело. Присоединяйтесь и вы к нам, с Сергеем Ивановичем. Сбор в восемь часов утра на Владимирской пристани, по холодку поедем. Катер «Елена», его вы узнаете легко, он там самый красивый. Придёте?
— Почту за честь. Брат, надеюсь, тоже сможет присоединиться, — и, щёлкнув каблуками на манер военнослужащего, уточнил. — Форма одежды парадно — выходная?
— Свободная, и купальный костюм желателен!
Вечером в ожидании ужина Алексей отправился искупаться. Вода в Дону была тёплая, словно парное молоко, в такой проплавать можно было и полчаса, и час. Ветер стих, и каждая веточка прибрежных кустов
