исключения, были журналистами. То, что заложено в наши гены, изменить трудно. Меня, к примеру, притягивает море. Один из моих дедов был капитаном. Электроника — вещь новая и мне непонятная, но если покопаться в твоей родословной, то наверняка отыщется кто-то с такими же наклонностями и интересами, как и у тебя.
— Вероятно, вы правы, — согласился Ник. — Но большинство людей запрограммировано так, что создают семью и рожают детей. Журналистика сейчас резко отличается от той, что была во времена прадедушки Лиз. Она стала грязной и аморальной. Вы можете представить себе свою племянницу, бесцеремонно сующую микрофон под нос очередной жертве, чтобы попасть в число самых популярных авторов? Я — нет.
— У каждой профессии есть оборотная сторона, даже у таких благородных, как медицина и юриспруденция. Ты не можешь выбирать за Лиз ее будущее. Она должна разобраться с этим сама. Я понимаю твои чувства, сынок, но времена, когда женщины слепо следовали за своими мужьями куда угодно, давно прошли. Даже тридцать лет назад одна девушка отказалась сорваться с насиженного места, чтобы вместе со мной отправиться в плавание по жизни.
— Наверное, она теперь жалеет об этом.
— Не думаю. Такая жизнь была бы тяжела для нее, как, впрочем, для любой женщины.
— Но жизнь, которую я предлагаю Лиз, не тяжела. Очень скоро я смогу дать ей все, что она пожелает.
— В настоящий момент она хочет свободы и независимости. Ты не сможешь привязать ее к своей ноге. Мне кажется, тебе надо быть терпеливым и дать ей возможность самой разобраться в том, что для нее важно в жизни.
— Но как долго это будет длиться?
— Кто знает? Но бесполезно тащить ее к алтарю, если она хочет одно, а ты — другое. Такая дорога ведет к разводу.
Лиз догадалась, что у Джека с Ником состоялся откровенный разговор, или, как обычно говаривал дядя, разговор по душам. Но она никого не спрашивала, о чем шла речь и чем все закончилось. К ее великому облегчению, Ник с тех пор перестал на нее давить, ни разу не обмолвился о проживании в палаццо и не заводил больше разговоров о свадьбе. Казалось, он смирился.
В марте ей предстояло ехать в Базель, чтобы написать очерк об одной династии, производившей шелк на протяжении многих веков. Успешно справившись с заданием, она села в поезд, чтобы вернуться обратно.
И тут ее прошиб холодный пот: у нее была задержка месячных на четыре дня. Раньше с ней ничего подобного не происходило, и она запаниковала. Теоретически это могло быть обусловлено разными причинами, включая нерегулярное питание и обилие стрессов, характерное для людей ее профессии. Но только теоретически. Она считала, что единственной причиной, вызвавшей задержку, могла быть только беременность. Ей не верилось, что скоро ее фигура станет шарообразной. Нет, она очень хочет иметь детей, но только позднее, когда сделает себе карьеру и станет известной журналисткой.
Поездка Ника в Америку совпала по времени с ее командировкой, и Лиз не ждала его раньше вечера. Она не поехала в аэропорт встречать его: по ее озабоченному виду он сразу бы понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Ей не хотелось объясняться на виду у всех.
Сверившись с расписанием прилета, Лиз включила телевизор, чтобы как-то скоротать время. Как назло, на всех каналах шли «мыльные оперы», героини которых пространно рассуждали, рожать им или нет. Она остановилась на одной и стала смотреть, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Вопрос остался не решенным, героиня была в отчаянии, и будущее казалось ей беспросветным.
Щелкнул замок, и она услышала, как вошел Ник. Дальнейшее развитие событий было похоже на дешевую мелодраму, которую только что смотрела Лиз. В ней было все: и главные герои, и конфликт, и обвинения обеих сторон, и все та же безысходность. В результате он ушел спать в кабинет, даже не пожелав ей спокойной ночи.
Всю ночь Лиз снились кошмары. Едва проснувшись, она поняла, что Ник был прав: простая дисфункция. Она должна была догадаться сама, что ее крайняя нервозность — обычное проявление предменструального синдрома.
Она пошла к нему, чтобы извиниться, но его уже не было в квартире. Видимо, он рано ушел. Когда она вернулась с работы, Ник был дома и, молча выслушав ее извинения, казалось, принял их. Но, принимая во внимание ее состояние, на сей раз бурного примирения в постели не произошло. Это случилось только через три дня.
Со временем Лиз поняла, что близость полностью не устранила возникшую между ними пропасть. Своими неоправданными обвинениями она разрушила их отношения, и единственным выходом из этого тупика было исполнение всех его желаний. А этого она позволить себе не могла.
Прошло два месяца. Их отношения полностью наладились. По крайней мере, так казалось со стороны. Неожиданно Лиз получила выгодное и заманчивое предложение главного редактора популярного английского журнала возглавить один из его отделов. Такой шанс выпадает редко, и упускать его Лиз не собиралась. Она поделилась своими соображениями с Ником.
— Если ты переедешь в Лондон, я с тобой не поеду.
— Но ведь ты говорил мне, что расстояние ничего не значит. Если ты был готов вести свои дела из «Сан-Пьетро», то что мешает тебе вести их из Лондона?
— Да потому, что я, черт возьми, не желаю! Ты всегда знала, как дорог мне палаццо. И если эта вонючая работа для тебя важнее, чем я, то занимайся ей! Ты выбираешь свою дорогу, я — свою, — раздраженно выпалил он.
— Это шантаж! — возмутилась она.
— Нет, это ты шантажируешь меня: если ты нужна мне, значит, я должен жить твоей жизнью. А мне это не нравится. К счастью, у меня есть собственный дом в удивительно красивом месте, и я намерен жить там, по возможности с тобой. В противном случае, могу и без тебя.
— Желаю удачи! И вперед с песней! Я пока не готова бросить все, что уже успела сделать, чтобы быть твоей… твоей домработницей.
— Что ж, ты сделала свой выбор! Думаешь, что можешь сразу получить все, что хочешь? Здесь ты ошибаешься.
Прошло полтора месяца, как они расстались. За это время Лиз видела Ника всего лишь раз, на похоронах ее дяди. Тело Джека нашли в море, но вскрытие показало, что он не утонул, а умер от сильного сердечного приступа. Траурная церемония состоялась в крематории в Венеции, после чего они, согласно завещанию дяди, вывели «Морскую звезду» в открытое море и развеяли его прах над водой.
Все это время Ник был рядом с ней. Но, несмотря на его предусмотрительность и заботу, она чувствовала, что он вычеркнул ее из своей жизни. Она распорядилась продать яхту, забрала с нее кое- какие вещи на память о дяде и вернулась в Лондон.
Лиз тяжело перенесла смерть герцогини, но безвременная кончина дяди стала для нее настоящим горем. Однако даже потеря близкого человека не могла сравниться с той болью, которую она испытывала от расставания с любимым. Очень часто бессонными ночами Лиз думала о том, не совершила ли она ошибку, предпочтя дешевую радость настоящему счастью. И на следующий после таких размышлений день надеялась, что вот-вот ей позвонит Ник. Наверняка он так же несчастлив, как и она. А вдруг он изменит свое решение?
Поначалу она питала надежду, что со временем его образ изгладится из памяти и она забудет о нем. Но тщетно. Не было дня, чтобы что-нибудь не напоминало ей о Нике. Лиз даже отказалась от шоколада, бывшего для нее олицетворением их первого поцелуя.
В Лондоне она жила уже четыре месяца, снимая квартиру вместе с Дорой Льюис, фотографом одного из журналов мод. У нее был брат Пол, работавший в Дании. Лиз много слышала о нем, а в комнате Доры повсюду стояли его фотографии.
Однажды вечером Лиз была дома одна. Она сидела в гостиной и просматривала очередной материал для публикации. Раздался звонок в дверь. Посмотрев в глазок, она увидела высокого блондина и открыла дверь.
