длинная, почти до лодыжки. С явной неохотой она была вынуждена признать, что это было самое подходящее.
— Терезе понравится это платье, — одобрительно произнес он. — А как тебе, нравится?
— Да, вполне, — сдержанно ответила она, не желая говорить, что красное, о котором он так критически отозвался, ей понравилось больше.
Через год, в свой день рождения, Лиз достала платье из шкафа в каюте, где оно провисело все это время. Но сегодня не будет праздника: герцогиня находится в частной клинике, а дядя Джек уехал в Англию на похороны своей старшей сестры. Лиз не могла поехать с ним, потому что они испытывали серьезные денежные затруднения и даже один билет на самолет сделал ощутимую брешь в их бюджете.
Она волновалась о своей статье, посланной в один из швейцарских журналов, и молилась, чтобы ее приняли. Хотя предыдущая статья пришлась издателям по вкусу и они весьма щедро заплатили за нее. Впрочем, это еще ни о чем не говорило.
Лиз вывесила платье на палубе, чтобы оно хорошенько проветрилось. Интересно, когда она снова наденет его?
Она не встречалась с Ником со своего прошлого дня рождения. Правда, он приезжал в «Сан-Пьетро», но в то время они с дядей уже отплыли к южным островам. Находясь в открытом море, Джек пил меньше, и это радовало Лиз» Но ей было невыносимо думать, что, пока они плавают, Ник находится на вилле и она не увидит его.
Дядя и слышать не хотел о том, чтобы Лиз начинала самостоятельную жизнь до того, как ей исполнится восемнадцать. Она же стремилась заработать хорошую репутацию, чтобы в дальнейшем было легче устроиться на постоянную работу.
Поскольку герцогиня находилась в клинике, Лиз питала робкую надежду, что Ник прилетит и навестит свою прабабушку, а заодно и ее. Родственники Терезы знали, где она. Герцогиня предупредила по телефону младшую сестру, проживающую в Калифорнии, что ложится на обследование.
И вот сейчас Лиз пристально всматривалась в сторону палаццо, скрытого буйно растущим кустарником и травой. Неожиданно она увидела ярко-красное пятно на ступенях высокой лестницы. Нет, у Карло нет такой рубашки, да и он слишком стар, чтобы так стремительно бегать по лестнице, прыгая через две ступени. На такой необдуманный поступок способен лишь один человек. Сердце Лиз подскочило от радости: Ник приехал! Значит, скоро он будет на берегу. Ее жизнь, походившая на спокойно дрейфующее судно, вдруг круто изменилась.
3
— Боже, ты подстриглась! — воскликнул в удивлении Ник, когда увидел Лиз, выходящую из ялика.
— Тебе нравится?
— Не знаю… Мне надо привыкнуть к этому. Теперь ты выглядишь совсем по-другому и мало похожа на русалку.
— Не могу же я быть ею до конца своих дней. Рада видеть тебя, — сказала она, подставляя ему щеку для поцелуя.
Он обнял ее за плечи и трижды поцеловал в щеки.
— И я рад видеть тебя, Лиз.
— Ты уже был у герцогини?
— Я заезжал в клинику сразу же по прибытии в Венецию. Ей нравится быть в центре внимания после многолетнего заточения в четырех стенах собственной спальни. Я слышал, Джек улетел в Англию. Надолго?
— На неделю.
— Почему он не взял тебя с собой, чтобы ты познакомилась с другими его родственниками?
— Кроме умершей сестры у него никого нет.
— Не думаю, что он оставил тебя одну со спокойным сердцем, — нахмурившись сказал Ник.
— А почему? Ведь я уже взрослая девочка.
— Вот именно поэтому. Кругом полно разных людей, и, если они узнают, что ты на яхте одна, могут быть неприятности. Ты убираешь на ночь трап?
— Мы поступаем так, даже когда дядя на борту. Здесь это не обязательно, но в некоторых местах, где мы бросаем якорь, вещи воруют, даже если хозяева на яхте.
— Ты можешь пожить на вилле до его возвращения. Конечно, я мог бы спать в каюте Джека, но ему может это не понравиться. А в палаццо живет Луиза, так что все вполне благопристойно.
Мысль о том, чтобы Ник провел ночь на яхте, много раз приходила ей на ум. Лиз часто мечтала, как они вдвоем плывут куда-то.
— А почему присутствие Луизы так обязательно? — спросила она, делая вид, что не понимает, о чем идет речь. — Я читала, что в США и других странах молодые люди часто живут в одной квартире и никого это не смущает.
— Это совсем другой случай. Речь идет о совместном проживании в целях экономии. К тому же девушки старше тебя. Однако я еще не поздравил тебя с днем рождения. Мой подарок остался в палаццо, на террасе.
— Как мило, что ты помнишь.
— Ты надевала платье с тех пор, как я видел тебя в нем в последний раз?
Лиз отрицательно покачала головой.
— Тогда ты сможешь надеть его сегодня, когда мы поедем в клинику к Терезе. Мы побудем немного с ней, а потом пойдем в ресторан. Как тебе такая программа?
— Превосходно!
Герцогиня встретила их в больничном халате нежно-голубого цвета, из-под которого виднелась ночная рубашка с отделкой из ручных кружев. Седые волосы локонами обрамляли ее лицо, придавая вид ангела, спустившегося на грешную землю.
— До того момента, когда начинается сеанс иглоукалывания, мое пребывание здесь приносит мне удовольствие, — жизнерадостно сообщила она. — Вот тебе небольшой подарок ко дню рождения. Настало время пользоваться косметикой. Только очень умеренно, у тебя от природы прекрасная кожа и большие, лучистые глаза. Чуть-чуть губной помады и легкий аромат — вот и все, что тебе необходимо в настоящее время.
Тереза взяла с ночного столика маленькую коробочку и протянула девушке. Лиз открыла: в ней была губная помада и духи.
— Это духи модной фирмы «Нина Риччи». Они называются по-французски «Фаруш», что означает «дикий, яростный», а также «пугливый». По-моему, последнее определение вполне подходит к образу русалки. С моей точки зрения, их аромат сравним с пьянящим запахом дикого клевера. А сейчас открой и попробуй сама. Кстати, Ник, как тебе новая прическа Лиз?
— Мне нравилось больше, когда у нее были длинные волосы, — буркнул он и обратился к девушке: — Тебе помочь?
Он взял у Лиз коробочку, вскрыл прозрачную пленку и открыл флакон. Затем закрыл пальцем горлышко флакона, перевернул его вверх дном и обратно и, осторожно приподняв волосы Лиз, смазал влажным пальцем кожу за ее ухом. И снова повторил всю процедуру, но на этот раз с другим ухом.
— И на запястье, где пульс, — подсказала герцогиня.
Возбужденная нежным прикосновением его пальцев, Лиз хранила молчание, и лишь ее сердце бешено колотилось. Она послушно подняла и перевернула руки, как сказала Тереза.
— Когда ты опробуешь помаду, мы узнаем, кто ты на самом деле: пугливая русалка или опьяняющий клевер, — поддразнил Ник ее.
Помада оказалась бледно-розового цвета. Она удачно сочеталась с легким загаром ее кожи и
