она для мужчин погибла навсегда!
Надо было понимать, что ворчуна в нем не убьешь.
— Мне пора, извини.
— Развлекаться или работать?
— Работать.
— А ты заметила, что ничем другим ты никогда не занимаешься? Тебе надо больше развлекаться!
Он это рявкнул тоном приказа, и мне захотелось вот прямо сразу проработать ближайшие двое суток без перерыва. Понимаю, юношеский негативизм, но вот такую он у меня вызывает реакцию. Я пожала плечами, стараясь не сорваться.
— Боюсь, я забыла, как это делается.
Задумывалось как шутка, но ни я, ни он не засмеялись.
— В этом смысле Мэтт тебе подходил. Он всегда старался тебя развеселить, компенсировать твой уклон в серьезность. Надо бы тебе найти кого-нибудь вроде него, уже достаточно времени прошло.
Я знала, что для него на этом вопрос исчерпан. Он дал команду, теперь мое дело выполнять. Вот дубина.
— Мне пора, — повторила я как можно более ровным голосом. Хотелось влезть в телефон и стукнуть его по башке на том конце.
— И мне.
Би-ип.
Конец разговора.
Как два участника костюмированного парада, отбившиеся от колонны, мы с Коулом одновременно подъехали к месту встречи и припарковались один за другим. Увидев меня, он тут же стал хохотать.
— Коул, это дело серьезное, — сказала я, стараясь сохранить строгую физиономию.
— Да брось, Люсиль. Ну сознайся: это же весело.
Он выдул здоровенный синий пузырь и хлопнул его на собственном носу.
— До чего ты наивен, — вздохнула я, но не смогла утопить улыбку, которая всплывала каждый раз, как я отмечала очередную деталь его облика. Он вышел в очках, как у комика Дрю Кэри. Зеленая рыбацкая шляпа с висячими побрякушками-блеснами скрывала копну волос, фальшивые зубы создавали впечатление неправильного прикуса, серый тренировочный костюм почему-то придавал ему жалкий и анемичный вид.
— На носки обрати внимание, — ответил он, вращая бровями как Гручо Маркс. Подтянув штанины, он показал черные носки. Я прыснула:
— Они по-настоящему подчеркивают бирюзу твоих кроссовок.
— А ты заметила, как они мне подходят под цвет глаз? Кроссовки, в смысле, не носки.
Он захлопал ресницами — я притворилась, что рассматриваю его ноги.
— Вижу, — кивнула я. — Тебе только сумочку для завершения образа.
Он всплеснул руками, расставил пальчики, как трехлетний ребенок.
— О боже! Шопинг!
Я толкнула его к своей машине:
— Да заткнись ты наконец и садись.
Он обернулся ко мне посветлевшим лицом:
— То есть вести буду я?
— Ты.
Он не стал спорить — прыгнул за руль и стал гладить мягкую кожу сиденья, как любимую кошку. Я села рядом.
— Так каков план?
— Мы идем в палату к Дереку, делаем вид, что ищем своего папочку. Когда его не обнаруживаем, оба в истерике, решив, что папочка умер. Ты поднимаешь ор, я падаю в обморок — на Дерека. Фишка в том, что я должна до него дотронуться.
— Зачем?
Я показала ему пластырь.
— Послушай, я только спросил. Не надо меня посылать.
— Да я просто…
Тут я поняла, какой показала палец, уронила руку на колени и так захохотала, что ветровое стекло забрызгала, прыснув. Коул тоже засмеялся, и мы с ним ржали пару минут как две лошади, хотя без нас тем временем развивались очень серьезные события. В конце концов мы вольемся в их ход, но так было хорошо хоть на миг на все забить! Как ни противно мне это говорить, но Альберт прав: давно, очень давно у меня это не получалось. Либо Коул появился в очень подходящий момент, либо мне его надо с собой носить в кармане весь остаток дней моих.
Он выглянул в окно и показал на черный внедорожник, промчавшийся мимо нас.
— А вот этих я знаю. — Он посмотрел на меня — на лице его не было и следа веселья. — Работают на Ассана.
Я кивнула, пристегивая ремень безопасности:
— Давай за ними.
О «жучке» я ему рассказала по дороге. К счастью, рассказ занял только минуту, потому что ехать было недалеко. Ребята Ассана остановились на полосе посадки-высадки возле больницы. За кем они приехали, гадать не приходилось.
— Меняем план? — спросил Коул, приподняв брови.
— Ага. Делай как я, и, может, еще получится.
— Что ты задумала?
Я поправила парик, глядя в зеркало пассажирской стороны, чтобы не смотреть на Коула. Пока что он еще был на периферии дела и в самую гущу не лез. Сейчас я собираюсь бросить его прямо в свалку, и от чувства вины под ложечкой посасывало.
— Я думаю, как бы мне очень серьезно заболеть.
Глава пятнадцатая
Я про Коула вот чего скажу: быстро адаптируется и в стрессовой ситуации действует отлично. Не то рекомендательное письмо, которое я рада была бы написать — учитывая, кто именно нанимает людей с такими характеристиками, но все же правда.
Объехав вокруг квартала, мы припарковались прямо за внедорожником.
— Обойди машину и открой мне дверцу, — сказала я, чувствуя, как отливает от лица кровь. — Он где-то рядом.
— Уже?
Мне не пришлось отвечать — Коул вышел из машины и почти сразу открыл мне дверь.
— Расстегни ремень безопасности и не торопись, — велела я. Все то же жуткое чувство потери равновесия затуманило зрение. Что-то потрясло меня до самой сердцевины, будто вдруг река Огайо потекла вспять или же загорелась вся трава на стадионе «Браунз».
— Мы должны встретить их у двери, — сказала я тихо. — Шуми громче, будь перепуган. Устрой спектакль. Постарайся что-нибудь подстроить, чтобы мне до него дотронуться.
Он кивнул:
— Готова?
Надеясь не облевать щегольскую велюровую курточку Коула, я кивнула. Он вытащил меня из машины, помог добраться до двери. У меня кровь запрыгала в жилах — предупреждение настолько зловещее, что я готова была повернуться и бежать, не держи меня Коул.
