Ю.: Иосиф, ты понимаешь, что это ложь, поза, когда ты говоришь, что ты с возрастом все больше запутываешься и что жизнь делается все таинственней?
Р.: Нет, нет!
Ю.: На самом деле тебе все понятно.
Р.: Нет, мне многое непонятно.
Ю.: А жить хочется все больше? Все больше пугает, что это кончится?
Р.: Да, конечно. Панически боюсь смерти. А еще больше - какой-нибудь болезни. Что я буду умирать в муках и буду Доставлять близким муку. Это очень страшно. Не дай Бог, будет у меня инсульт, и я буду лежать, и за мной должен будет кто-то ухаживать.
Ю.: А часто бывает у тебя ощущение, что ты ничтожную жизнь прожил? Недостойную какую-то. Тебе обидно?
Р.: С одной стороны, я прожил, безусловно, ничтожную жизнь, с другой стороны, я прожил страшно огромную и интересную жизнь. Я в 16 лет пошел работать на завод, три года служил в армии. Я первый раз женился, когда мне было 18 лет. В 10 лет я начал курить.
Ю.: Иосиф, ну разве это жизнь? Это биография. Жизнь - это мысли наши.
Р.: Ну, если жизнь - это мысли, то, конечно, я прожил ничтожную жизнь. А если жизнь - это биография, то я Прожил интересную жизнь. Я не жалею о том, как я ее прожил.
Ю.: Ты обыватель, ты мещанин, ты не мудрец. А тебе иногда кажется, что ты мудрец.
Р.: Нет. Я люблю чужие мысли. Ты мудрец, еще кто-то. Я иногда завидую таким людям доброй, хорошей завистью, это даже не зависть, а восхищение, преклонение. А я не мудрец.
Ю.: Ты давно примирился с тем, что звезд с неба не хватаешь?
Р.: А как я могу стать мудрецом? Этому не учатся. Или это есть, или нет. Тем более, в зрелом возрасте этому не научишься.
Ю.: Познай самого себя - говорят философы. А ты ведь себя совсем не познал. С другими людьми ты еще что-то можешь: составить представление, наслаждаться общением. А себя ты боишься, тебе с собой скучно, тебе трудно. Это тебя родители таким сделали? Или какие-то ужасные обстоятельства?
Р.: Жизнь. И родители, и окружение.
Ю.: Но если ты понимаешь, что это нужно, почему бы тебе с завтрашнего дня не начать изучать себя?
Р.: Я не знаю и не понимаю, что значит изучать себя.
Ю.: Любить свои собственные мысли, свои ощущения, разбираться...
Р.: Свои собственные мысли любить - это значит дарить их людям. А для чего они мне?
Ю.: Но ты же людям даришь не ощущения свои, не мысли, - а просто делаешь подарки.
Р.: Нет, я людям дарю и разговоры свои, и свое общение. Есть люди, которые интеллектуально еще ниже меня, и они что-то от меня воспринимают, и слава Богу.
Ю.: Я думаю, что это прекрасный конец. Остановимся на этом, Иосиф. Сделаем книгу 'Беседы Юлиса с Раскиным', ты ее издашь... Мы ведь свободные люди...
Р.: Севела любит говорить, что свобода начинается с первого миллиона долларов. А я думаю, что истинная свобода - это свобода от всяческих связей с людьми, хотя, с другой стороны, это и большое несчастье. В этом смысле ты - свободен. Можешь сесть в самолет и лететь куда хочешь. Можешь поехать к цыганам, если знаешь, где они. Можешь пойти в бордель, чтобы узнать жизнь борделя. А у большинства людей есть жены, дети, родственники, соседи, наконец... Истинный художник, творец - он от всего этого свободен.
Ю.: Но для этого нужно от всего отказаться и стать попрошайкой.
Р.: Очень даже хочется, и я стараюсь...
Ю.: И готов для этого стать попрошайкой, как я?
Р.: Попрошайкой? Нет, никогда в жизни.
Ю.: Тебя пугает, что ты не сможешь заботиться о близких? Или просто не хочешь быть попрошайкой и жить, как живу я?
Р.: Да я не смогу быть попрошайкой. Просто не смогу. Может, последние год-два я чуть-чуть изменился, но до этого сколько я ни бывал в ресторанах, кого я ни водил в рестораны, какая бы ни была компания, я в жизни не мог позволить, чтобы кто-то заплатил за меня или я не заплатил за всех.
Ю.: Ну, представь себе, что книжка даст мне доход, и я скажу: 'Иосиф, ты меня год кормил, а теперь я тебя буду кормить. Езжай, куда хочешь'.
Р.: Нет, для меня это будет страшно унизительно.
Ю.: Ну, а если твоя книга будет тебя кормить, ты все равно будешь ходить в свою грязную темную комнатушку и считать приходы-расходы?
Р.: Я думаю, что еще несколько месяцев - и с долгами я рассчитаюсь. Надеюсь, по крайней мере. Ну, а если моя книга... Может, куплю себе брюки, если захочется. У меня ведь единственные брюки - это те, что на мне, даю тебе честное слово. Мне хочется, чтобы моя жена хоть как-то...
Ю.: А ездить, ты будешь ездить?
Р.: Конечно. Если у меня будут деньги? Мной заработанные? Для меня это счастье - ездить. Но один - никогда. Буду когото возить. Жену возить, сына, внука. Еще кого-то, не знаю.
Ю.: Вместе будем ездить.
Р.: Тебя возить не буду. Не надо брать с меня такого обещания. Я буду возить людей мне милых и симпатичных.
Ю.: То есть таких людей, которые глупее тебя. А я, наоборот, ищу людей умнее.
Р.: Нет, ну зачем же? Ты не прав. Просто мне одинаково необходимо и общение с людьми, которые меньше меня знают, и с теми, кто обладает талантом. Неважно, каким, но талантом! И мне, конечно, страшно интересно общаться с людьми, которые больше меня знают. Из мыслей древних одна мне кажется непреложной истиной - чем больше человек пытается узнать, тем больше он понимает, что ни черта не знает. И все-таки, чем меньше я понимаю, тем больше я стараюсь понять, расспрашивая тех, чье мнение для меня важно, кому я доверяю, кто для меня в чем-то авторитет. И я не могу понять, как этот народ, то есть народа-то нет, народ уничтожен, но как люди в таком огромном количестве могут такое терпеть? Как они могут месяцами сидеть без зарплаты и работать? Жить в таких диких условиях и считать это нормальным!
Ю.: Вот и с тобой, по-моему, случилась маленькая жизненная катастрофа - ты остыл к анекдотам. Раньше у тебя на все случаи жизни был готов анекдот, в любой ситуации ты вспоминал что-нибудь подходящее.
Р.: Это у меня, знаешь, по Марксу: бытие определяет сознание. А мое бытие в последнее время - гипертония, головные боли... Но анекдоты - это святое. Я каждый день слышу что-нибудь новенькое, а уж пересказываю это всем, кого только встречу. А то и позвонить не поленюсь.
Ю.: Ну, а какой анекдот подошел бы к тому, что у нас с тобой сейчас происходит? Ты, например, признал, что я - великий, а ты - говно в проруби, неизвестно зачем коптишь это небо...
Р.: Ну, на это есть старый классический анекдот. Анекдот вообще может быть классикой, как литература. Так вот, гуляет во дворе красавец-дог. Ухоженный, гордый, ни на кого не смотрит. А вокруг него бегает шелудивый дворовый пес, не решаясь приблизиться. Наконец, набрался храбрости, подскочил к догу и спрашивает: 'Слушай, а ты кто?' Тот надменно отвечает: 'Я - дог, а ты кто?' А тот, поджав хвост: 'Да я никто, я поссать вышел'. Вот и я по жизни поссать вышел, а ты - дог.
Ю.: Да, с дворнягой этой ты попал в десятку. А может, и нет. Ведь если бы не было тебя, неизвестно, стал бы я догом или нет. И что бы было со мной в тот год, если бы ты меня не кормил, не помогал.
Р.: Ну, я не думаю, что эта помощь так уж много значила в твоей жизни. Для тебя эта помощь - в кавычках. Лучше я тебе еще один анекдот расскажу, он тоже к нам относится. Один старый еврей пошел в горы и попал под обвал. Летит он в пропасть и случайно хватается за какой-то кустик. Вцепился в него, висит над пропастью и орет изо всех сил: 'Есть здесь кто-нибудь?' И слышит в ответ громовой голос: 'Есть!' Тогда этот еврей орет: 'Ты кто?' Тот отвечает: 'Я - Бог!' Еврей орет: 'Сделай же что-нибудь!' И звучит голос Господа: 'Немедленно отпусти руки!!' Тогда еврей снова орет: 'Есть здесь еще ктонибудь?'
Ю.: Да, это прекрасно, и это про нас, и нас можно менять местами. Когда ты кормил меня, водил в
