10 декабря 1941 года
Суп из серых капустных листьев, 250 грамм — 08 коп.
Каша из дурандовой муки, 50 грамм — 12 коп.
Вот и весь обед стоимостью в 20 копеек.
Александра Ивановича Августынюка помню. Он дружил с отцом, несколько раз приезжал в Зеленогорск и был на отцовских похоронах. Осталась фотография — он сидит на лавочке, перекинув через руку светлый шевиотовый «пыльник». Отец в дачных шароварах из «чертовой кожи» и в рубашке с закатанными до локтя рукавами сидит рядом. И мне было тогда неловко за отца, что он такой грязный, дачный и вытирает руки об штаны…
Первую брошюрку о «коридоре смерти» Августынюк выпустил в сорок четвертом — я недавно отыскал ее в Публичке. После войны тему стали спускать на тормозах. И спустили.
В Шанхайском сборнике русской прозы «Звезды сверкают над рекой Невой» — мой рассказ «Космонавт». Фотографию потеряли при пересылке в Поднебесную. И как найдешь себя, если сплошные иероглифы?
Собираюсь в Финляндию на культурный форум. Может, отвлекусь от блокадной темы в Турку. Утром выезд. Принципиально не беру с собой никаких блокадных книг. Ольга говорит, что мне в санаторий надо, а не на культурный форум.
Город Турку севернее Петербурга, а зима теплее, потому что — Гольфстрим. Пригревает солнце. Желтая листва деревьев, краснеют рябина и боярышник. Погода удивительно мягкая, как уютное заграничное пальто.
В путеводителе сказано, что жителям Турку в результате долгого стояния русского гарнизона досталась вторая группа крови.
Городской культурный центр на берегу небольшой реки Аурайоки. Современный дизайн врезан в архитектуру старой канатной фабрики. Красный кирпич, металлические балки и хвосты канатов обрамляют мрамор и стекло галерей, отражаются в цилиндрах кофеварок. Амфитеатр конференц-зала. Широкие ступени центра сбегают к воде — у пирса скрипит старинный барк, трепещут флаги.
Вечером в шведском королевском замке тринадцатого века — прием. Сводчатые потолки, деревянные лестницы, портреты королевской династии Ваза, факелы, тени служанок в балахонах и чепцах.
Под чилийские и французские вина обсуждаются фантастические проекты, вплоть до парашютных прыжков поэтов с Петропавловского собора. Я предложил трем финским писателям — Эйно, Вейно и Петри, которых знаю уже несколько лет, устроить конференцию по отводу Гольфстрима в наш Финский залив. Поставить на дне Балтийского моря специальные дамбы-рукава и повернуть часть теплой струи в Финский залив. Потеплеет и в Южной Финляндии, и в Питере. Эйно, Вейно и Петри одобрительно кивнули, одновременно показали по большому пальцу и предложили выпить за идею. Не уверен, что поняли, но выпили по полной и вновь побежали за бокалами с рубиновыми напитками.
Постоянный обмен визитками. Несколько фраз, чоканье бокалов, глоток вина, кивок на прощание, улыбка — и бродишь по залам дальше. Раздав визитки и набрав чужие, пошел прогуляться вдоль реки.
…Вернулся в гостиницу. В галдящем баре, завернувшись в клетчатый плед и водрузив босые ноги на кресло, сидел Петри, с которым мы собрались делить по справедливости теплый Гольфстрим. Он потягивал виски из бокала и выбирал сигару с подноса, который держал перед ним официант в сиреневом переднике. Выбрав сигару, Петри позволил официанту отчикнуть ее кончик, прикурил и выпустил облако голубого дыма.
«Хей, Димитрий!» — убрав босые ноги, он пригласил меня в кресло и между делом сообщил, что ёкнулся в речку неподалеку от замка, но это ерунда, бывало и хуже. Слегка вымок. Всего-то по пояс. Взял такси, где водитель подложил ему под мокрый зад пластиковую пленку, и поехал в гостиницу.
Пятница — святой для всех пьющих финнов день, тем более в Турку, где в жилах многих горожан течет русская кровь! Будешь в пятницу щелкать клювом, останешься без места. Но местечко в баре нашлось! Петри снял ботинки, повесил мокрые штаны на спинку стула и быстренько, чтобы не простудиться, заказал виски и сигару. Мы с ним немного поговорили о повороте Гольфстрима: «Для этого потребуется очень много денег! Где мы их возьмем?» Официант принес мне горячий чай. Я сказал, что под такую грандиозную идею денег даст любой сумасшедший миллиардер. «А где мы возьмем сумасшедшего миллиардера?» Я сказал, что, по моим наблюдениям, в России все миллиардеры — сумасшедшие, каждый по-своему. Петри прищурился, вспоминая что-то, хлебнул виски, и кивнул: «Я видел, как в Петербурге один господин дал швейцару сто долларов! Крэйзи!» Мы еще немного поговорили, Петри взял под мышку мокрые штаны, поправил плед на плечах и поплелся, дымя сигарой, в свой номер. На него никто даже внимания не обратил — подумаешь, ходит какой-то рыжий хмырь в семейных трусах.
Еще Петри сказал, что его дядя написал книгу о финско-русской войне 1939 года…
Пришел в гостиницу и стал листать «Неизвестную блокаду», которую в последний момент, как дурак, засунул в чемодан.
Православная церковь Святой Великомученицы Александры на ратушной площади оказалась закрыта. Ладный храм, ампир, 1846 года постройки. Приятно встречать за границей православный храм.
…Вдоль набережной бежит голый мужчина с чайкой на голове. Никто не обращает на него внимания — все давно привыкли к голышу. Это памятник знаменитому финскому бегуну Пааво Нурми, обладателю девяти олимпийских медалей и двадцати мировых рекордов. Чайки полюбили бронзовую голову бегуна, что видно по белым подтекам на бронзе. Этот паренек, выросший в многодетной финской семье, покорял все дистанции от полутора тысяч метров до марафонской, за что ему в Финляндии установили три прижизненных памятника, а не так давно поставили оперу «Великий Пааво», где партию бегуна и его супруги исполнят суперзвезды европейского вокала, фамилии не помню. Но почему финский бегун отлит в бронзе без трусов, словно он выскочил из сауны и бежит к речке, лично мне непонятно. Я не уверен, что чемпионов-бегунов надо изображать в полном параде — в костюме-тройке, с ожерельем олимпийских медалей на груди, с кубками, вымпелами и грамотами в руках. Но почему без трусов-то? Какая, так сказать, художественная задача при этом решается, что показывается и доказывается этим древнегреческим обнажением?..
Неподалеку от Ратушной площади, на гранитном цоколе здания — оспины от осколков и мемориальная доска, комментирующая их происхождение: следы советской бомбардировки в июне 1941 года.
Да, на Финляндию мы напали первыми. После речи Гитлера о начале войны против СССР, где в качестве союзников была упомянута Финляндия, наша авиация упредительно бомбила Турку, Хельсинки и другие города. Авианалеты были нешуточные. Расчет делался на то, что Финляндия оставит войска в казармах. С избытком набили гвоздей в крышку финского ящика. Но из ящика, взломав крышку, выскочил финский джин, то есть нож…
По пакту Молотова — Риббентропа Германия отдавала на усмотрение СССР не только Прибалтику, восточную Польшу, но и бывшее Великое княжество Финляндское, находившееся до 1917 года в составе России и получившее самостоятельность по условиям Брестского мира. Гитлер просто сдал финнов. Но после того как СССР отодвинул свою государственную границу от Ленинграда к Выборгу, Германия стала подстрекать Финляндию к войне за утраченные территории.
Академик Евгений Тарле считал, что Александр I совершил преступление, за которое заплатили
