напарника Серегу Кобайло, твой Эм 732-32, на котором вы так же честно трудились на благо Родины.
Остаюсь пока жив-здоров, бывший машинист 48-й ОРПК-НКПС Солодовников Николай Пантелеймонович. Иногда пиши, всё веселее будет помирать с воспоминаниями тяжелых лет военной блокады…
С приветом — Н. Солодовников (Солода)».
Приехал в Красногорский архив за кинохроникой к фильму.
Двухэтажное здание архива строили пленные немцы. В коридорах — фотовыставка из фондов музея. Первые тракторы, танки, пушки, война, космос, ракеты… Впечатляет. В просмотровом зальчике глаза разбегаются от монитора к монитору: стрельба, грохот, вой снарядов и бомб, голос Левитана — за пультами сидят люди и отбирают сюжеты. Студии в темпе готовят фильмы к 60-летию победы.
Подбираю эпизоды: блокада, Гитлер, Сталин, Жуков, Жданов, Черчилль, железная дорога в войне. Пока смотрю карточки-синопсисы, в которых краткое содержание эпизодов, персоналии, хронометраж. Военно-железнодорожная тема разбросана в архиве, ее надо собирать по крупицам. Зато нашел карточки с прибытием первого поезда в Ленинград 7 февраля 1943 года. Уже кое-что!
Остановился в Покровских холмах, у племянницы Катерины и ее мужа Майкла — в городке иностранцев, неподалеку от станции метро Сокол.
Такси пилит минут десять — через рощи и поля. Не подозревал, что чуть ли не в центре Москвы такие природные аномалии. За забором стоят коттеджи. Газоны, холмики, пруды, каменные дорожки, охрана. Обслуживающий персонал — наш. Утром завтракал и видел, как мужики в оранжевых комбинезонах шли цепью по газонам, выискивая мелкий мусор, переговариваясь и покуривая.
Стандартный двухэтажный коттедж. На камине в рамочке стоит фотография отца Майкла, воевавшего во Вьетнаме. Майкл к нему относится с любовью и уважением — его батя умер вскоре после возвращения из Вьетнама. Я тоже выказал уважение портрету — похвалил в общих чертах выправку отца, волевой подбородок, красивую парадную форму офицера…
Если бы двадцать лет назад, в 1985 году, кто-нибудь предсказал, что наша стройная черноволосая Катюшка, дочь блокадницы Надежды, выйдет замуж за американца, то ее отец Саша Скворцов, работавший в то время в Смольном в отделе промышленного строительства, покрутил бы пальцем у виска и произнес бы низким прорабским голосом: «Чего несешь! Иди, похмелись, мудрило!»
И что бы сказал отец Майкла, офицер американской армии, воевавший с «коммунистической заразой» во Вьетнаме о будущем браке своего сына? Н-да. И как удивились бы наши родители, пережившую блокаду и холодную войну, узнай они, что их правнуки — наполовину американцы.
Саша Скворцов играет с зятем в шахматы, выпивает, и Майкл как-то обмолвился, что считает его вторым отцом, на что Саша шутливо сказал: «Ну-ну, смотри у меня…»
Поиграл со своими внучатыми племянницами — Надюшкой и Николь. Гуляли с собакой — массивным и флегматичным, как все лабрадоры, молоденьким кобельком Честером.
Майкл закончил факультет русского языка и литературы, работал пожарным, лесником, еще кем-то. Хороший парень. Племянница Катерина владеет испанским и английским, работает в фирме, торгующей итальянским постельным бельем. Майкл работает в девелопментской фирме — они оценивают эффективность строительных проектов. Строят себе коттедж на Истринском водохранилище, неподалеку от Аллы Пугачевой. Еще строят квартиру. Приходящая служанка с высшим образованием филолога готовит завтрак, кормит детей и отводит их в школу.
Мне понравилось, как Катя сказала по какому-то поводу: «Это уже будет барство…» Они с Майклом венчались сначала в православной церкви, затем в костеле.
Привез им родовое древо, которое специально подготовил для ветви Скворцовых-Белтонов. И свою книгу «Записки ретроразведчика» — она только что вышла.
Иду по Покровскому бульвару, набрал по мобильнику домашний номер, разговариваю с Ольгой, вдруг вижу — навстречу неспешно движется Миша Веллер, глаза в землю, думает о чем-то своем, великом. Сближаемся. Я громко говорю в трубку:
— Навстречу мне идет Веллер! Сейчас я его обниму. — И распахиваю руки, загораживаю Мише дорогу. Миша вскидывает голову, узнает меня сквозь свои великие мысли, мы обнимаемся. Взаимные приветы, которые я передаю по телефону Ольге.
Скоро в Москве только питерские и будут встречаться! Идем по бульвару, Миша спешит на какую-то встречу, я его немного провожаю. Он переехал в Москву, купил квартиру. Дочка в Таллине заканчивает десятый класс, жена живет между Таллином и Москвой. Дарю Мише «Чикагский блюз» и «В поисках утраченных предков». Миша хочет отдариться и крутит головой в поисках книжного магазина, но не находит.
Прощаемся, договариваемся пересечься завтра или послезавтра. На следующий день ничего не получается.
Вчера, ранним солнечным утром, Катя довезла меня на своей машине почти до Красной площади. Я обошел Кремль, на стерильно чистых холмах которого начинала зеленеть травка, и оказался в храме Христа Спасителя.
Лепота!.. Иначе не скажешь. Провел там не меньше часа. Уже собирался уходить, вдруг звонит мобильник: Миша Веллер начинает хвалить мои книги, которые успел прочитать-просмотреть. Сдвигаюсь к выходу, разговариваю шепотом (точнее, просто дакаю), охранник в черном делает мне замечание, я киваю, показываю, что сейчас закончу — говорить в храме с мобильного, естественно, запрещено, но Миша так сладко поет о моих достижениях, так подхваливает меня, что прервать нет сил. «Старый, ты так поднялся, стал значительно сильнее писать!» — воркует Веллер, и у меня закрадывается подозрение, что предыдущие книги он не читал, а выбрасывал; говорят, он именно так поступает с дареными книгами. Мне второй раз делают замечание, я киваю, и объясняю Мише, где нахожусь. «Старик! Ты бы сразу сказал! Извини, меня, дурака, пожалуйста! Ай-яй-яй! Конечно, конечно, созвонимся позже!»
Потом Миша позвонил и предложил приехать на Ленинградский вокзал, проводить меня и поговорить. Я сказал, что меня привезут на машине к поезду, и это будет не совсем удобно для нас обоих, давай, Миша, лучше сойдемся в Питере в двадцатых числах апреля, когда ты приедешь. Так и договорились.
Я потом часто вспоминал об этой похвале: в Питере писатели друг друга хвалят редко. И почти не читают друг друга.
Еще был в журнале «Октябрь» у главного редактора Барметовой — они собираются печатать начало моих дневников: 1981–1991 гг., журнальный вариант.
Получил имэйл из Молдавии:
Слава Богу, хоть кому-то на пользу.
Приехал Миша Веллер. Два часа беседовали с ним в ЦСЛК под диктофон. Пили чай и говорили о
