Я шепчу Мише. Он внимательно смотрит вдаль.
Третий попросил три доллара.
— Тсри америкэн доларз? — громко и возмущенно произнес Миша. — Ю ар крейзи? Тсри америкэн долларз? Зэтс райт?
Уточняющий вопрос «Это правильно?» слушать было некому — халтурщиков, как ветром сдуло, растворились в толпе.
Мы остановили пустой интуристовский автобус, и водитель согласился довезти Мишу за рубли по сходной цене. Стоявшие вокруг решили, что именно этот автобус и ждал богатый господин в шляпе и белом кашне.
В одиннадцать вечера позвонил Миша и попросил приютить его на ночь. Приютил. Говорили допоздна. Миша сказал, что писатели, если они хотят дружить, не должны обсуждать произведения друг друга. «Иначе пойдет вот так, — Миша сцепил пальцы рук и похрустел ими, изображая борьбу ладоней. — Лучше говорить о третьих лицах. А еще лучше — о бабах!»
Миша угостил меня табаком «Клан», я достал свою вишневую трубку, и мы покурили. Подарил две свои книжицы, которые он выпустил в таллинском представительстве «Текста»; одну из них («Приключения майора Звягинцева») я тут же спрятал — из-за порнографической обложки. Какое отношения к приключениям майора имеет голая баба, прижавшаяся титьками двенадцатого номера к решетке, разберусь позднее, когда сына дома не будет.
«Бабенко думает, что я, писатель, буду издавать в Таллине кого-то, а не себя! — Миша красиво курил трубку. — Зачем мне тогда это представительство? Я писатель, а не издатель».
Утром Миша принял душ, долго скребся, мылся и ушел — элегантный и бодрый.
В Мише есть здоровый авантюризм, от него за версту несет нацеленностью на успех. Собранный и артистичный.
Приехал из Ташкента 30-го. Или 31-го?
Жили неделю в Доме творчества писателей в поселке Дурмень, под Ташкентом. Рядом дача Рашидова, санаторий ЦК.
Народ, приехавший раньше нас, был в ослабленном состоянии. Ходили с красным пластмассовым ведром за красным виноградным вином и пили его целыми днями — в номерах, в беседках, на лавочках… Кружка ходила по кругу. Боря Штерн из Киева, Андрей Лазарчук и Миша и Неля Успенские из Красноярска, Миша Гуревич, Валерий Генкин, Андрей Саломатов (Москва), Люба и Женя Лукины из Волгограда, кто-то из Одессы, с которым я пытался подраться, Даня Клугер из Симферополя и т. д. Ведро вина стоило у местных жителей тридцать рублей.
Саломатов пошел в город и вернулся в пять утра в уютном ватном халате, но без документов. Откуда халат (чапан), вспомнить не мог. Документы на следующий день принесли в Дом творчества на вахту.
Я жил в номере с Даней Клугером, директором симферопольского представительства «Текста», молодым писателем. Даня не пьет уже несколько лет. Я почувствовал себя неловко: как ни крути, а после дружеских возлияний пахнуть от меня будет. Даня сказал, что потерпит.
— Ну не завязывать же теперь из-за меня, — застенчиво улыбнулся Клугер.
Рассудил он весьма гуманно, о чем я и сказал ему.
Через пару дней Даня перебрался в освободившийся номер.
Директор издательства Виталий Бабенко после завтрака собирал всю писательскую гоп-компанию в беседке и проводил «общее совещание», стараясь не замечать пластмассового ведра с красным вином, из которого мы осторожно попивали, борясь с жаждой и сухостью климата. После обеда собирались вновь. Бабенко мысленно пересчитывал нас. К вечеру расходились по номерам и сидели до 3–4 часов ночи. Андрей Лазарчук приносил из соседних садов вязкую айву, груши и яблоки. Однажды принес пакет винограда — сказал, что пробрался на пустующую дачу Рашидова, подружился с охранником, и тот, узнав, что Андрей писатель, разрешил брать оставшееся в саду.
В Дурмени я был огорчен: понял, что ребята смотрят на меня больше как на издателя, а не писателя. Еще недавно, в Дубултах, мы все были равны — литературная молодежь… Теперь я стал издателем. Писать надо в первую очередь. Писать!..
Прилетели в Москву, целый день болтался по городу, спиртного не пил, помылся в кооперативном душе на Ленинградском вокзале и уехал «Красной стрелой» домой.
Нашел издателя на свой роман — советско-финское СП «Смарт» подписало договор на издание «Игры по-крупному». Тираж — 50 тыс. Цена книги по договору — 4 рубля. 282 страницы. Хорошая обложка — ее нарисовал Саша Мясников: поднятая ладонь, в которой тревожно открыта дверца, и в этой дверце контуры мальчика и девочки. Ольга сразу угадала в них Максима и Маришку.
Гонорар обещают приличный — 25 тысяч, можно даже машину купить.
Александр Житинский, предисловие к роману:
Дмитрий Каралис написал роман о предприимчивом человеке, другими словами — о предпринимателе. Еще пять лет назад не было бы нужды пояснять, что герой такого романа — человек несимпатичный, аморальный и реакционный. Почти наверняка ему пришлось бы жить заграницей, ибо предпринимательство никак не входило в число типических черт советского человека. Если же, на свою беду, герой романа оказался бы нашим соотечественником, то он непременно числился бы в рядах «дельцов теневой экономики». Нелегко быть предпринимателем в нашем Отечестве!
И вот перед нами сравнительно молодой человек Игорь Фирсов — герой романа Каралиса «Игра по- крупному». Он обаятелен, деловит, умен — и руки у него растут откуда надо. Вместе с тем ему скучно быть подневольным рабом госпредприятия, получая то, что у нас называется зарплатой. И вот, когда жизнь ставит его перед небольшой, но очень практической задачей — отдать долг в три тысячи рублей, он изобретает способ заработка, интересный не сам по себе, а только тем, что его необходимо осуществить в условиях системы, для заработка не предназначенной.
Читать роман Каралиса весьма любопытно. Ощущение сходно с чтением «Робинзона Крузо», где мы имеем возможность пристально следить за выживанием человека в условиях, для того не приспособленных. Здесь читатель наблюдает технологический процесс заработка, основанного на законах рыночной экономики. Это то, чем всем нам предстоит заниматься в ближайшее же время, если общество хочет выжить.
А раз так, значение романа выше, чем просто литературное. Он показывает, что человек один многое может, — и тем вселяет надежду. Он рисует один из способов или методов рыночной экономики применительно к конкретному человеку — и тем учит предпринимательству. Он разрушает стереотип предприимчивого человека как стяжателя — и тем помогает прогрессу.
К тому же роман легко и ясно написан. Автор не тщится описывать то, чего он не знает, но зато всё описанное явно попробовал на собственной шкуре, а это всегда служит лучшей гарантией читательского внимания и доверия.
Я отстоял традиционное по стилю начало романа, хотя Мясников предлагал сделать его более модерновым и забойным:
В один из ясных апрельских дней, когда с крыш поселка с коротким шелестом съезжали подтаявшие снежные шапки и хлопались у дымящих на солнце завалинок, когда вскрипывали стропила и казалось, что дома расправляют плечи после затянувшейся зимы, — в один из таких дней, бело-голубой и ветреный, Володька Вешкин подошел к окну, чтобы открыть коту форточку, и увидел на участке соседей рослого парня в ватнике, который не спеша утаптывал сапогами снег возле забора. Приглядевшись, Вешкин узнал в нем младшего сына Фирсовых, про которого говорили, что он сидит в тюрьме.
Вчера напечатал одну страницу новой повести. Рабочее название дал от фонаря — «На хутор бабочек ловить…» Есть 49 страниц текста, которые мне не нравятся.
Скоро должны приехать Коля и Света Александровы из Москвы. Хочу поселить их в «Гавани». Директор гостиницы, как выяснилось, мой старый знакомец Паша Чудников, когда-то мы работали с ним на
