примус. В бильярдной на полу валялись папки — отчеты о работе Совета Дома за 1944 и 1949 годы. Взял для литературного музея, который надеюсь организовать. После пожара прошло уже шесть лет…
Валерий Голубев сдержал обещание — морские курсанты перевезли библиотеку Дома писателя в новые помещения библиотеки Ломоносова на Васильевском. Сделали выставку уцелевших раритетов, пригласили губернатора Яковлева, Гранина, других почетных гостей, устроили фуршет. Теперь будут разбирать, сушить, выявлять грибок.
Зарегистрировал газету «Литературный Курьер». Объем — от четырех до шестнадцати полос. Дизайнер готовит пилотный выпуск. Планируем бесплатно распространять в книжных магазинах, гуманитарных вузах, библиотеках, творческих союзах и т. п. Ищу деньги на газету.
Учредили литературную премию в области фантастической литературы им. А. и Б. Стругацких — «АБС-премию». В жюри — девятнадцать человек со всей России. Борис Натанович — Председатель жюри с правом вето. Цель премии — поддержать именно
Нашел бабушку!
Из городского ЗАГС пришло письмо: найдена интересующая вас актовая запись о смерти Каралис Ольги Николаевны за 1929 г. За разъяснениями обращайтесь в ЗАГС Петроградского района.
Я подъехал к старинному особняку на Петровской набережной. Мела поземка. Поднялся на четвертый этаж, заглянул в нужную дверь. За столом сидела немолодая женщина с усталым лицом. Проверила мои документы, принесла со стеллажа гроссбух. Раскрыла.
— А вы уверены, что это ваша бабушка? Как ее звали, где она жила?
Я рассказал всё, что знал: работала воспитателем в Парголовском приюте, после революции перебрались в Тамбов. Пожал плечами, развел руками — всё! Расспросили об отце. Тут я рассказал более живописно и содержательно. Женщина покивала, признавая мое право на семейные тайны, и развернула ко мне книгу с выцветшими зеленоватыми страницами.
…Каралис Ольга Николаевна, умерла 26 ноября 1929 года.
44 года. Русская.
Место смерти: Рентгенологический институт.
Причина смерти — рак.
Имущество есть.
2 сына, дочь.
Место работы: помощник ГосИзд.
Заявитель: Каралис Николай Павлович, прож. Тамбов, ул. Кузьминская, 11.
«Документы получил». Я увидел подпись моего будущего отца — ему было тогда двадцать пять лет.
В машине я закурил и стал слушать, как свистит в щелке окна поземка. Темнело быстро. В детстве я немного завидовал одноклассникам, чьи бабушки потуже затягивали им шарфы перед гуляньем и кричали вслед, что переходить улицу надо только по зеленому — слышишь! только по зеленому! — сигналу светофора.
Вот, теперь у меня тоже есть бабушка.
И пусть она умерла — но она моя бабушка. День ее смерти совпадал с днем моего рождения. И известие о том, что документ в архиве найден, мне тоже отправили в день моего рождения — я посмотрел на почтовый штемпель. А пришло оно в день рождения отца — 1 декабря. И женщина-архивариус не должна была найти по моему ошибочному запросу эту актовую запись за 1929 год. Но нашла…
И кто сделал мне такой подарок?..
Вопрос, не требующий ответа.
Бабушка, бабуля…
Она на пять лет моложе меня, моя русская бабушка, которую удалось вызволить из исторического небытия. Я чуть не прослезился от радости.
И когда на бензоколонке у Петропавловской крепости машины принялись сигналить, а водители высунулись из окон и стали крутить пальцами у висков и кричать, чтобы я поторапливался, а не стоял, как дундук, я завернул пробку бака и улыбнулся, счастливый и довольный: «Да ладно вам, мужики, я только что бабушку нашел!» Но они, похоже, не расслышали.
Корейцы, поселившиеся над нами (муж, жена, двое детей) громыхают с утра до утра. Похоже, они вообще не ложатся спать. Утром — бум! бум! бум! — корейский первоклассник, скачет, как мячик, по длинному коридору. С кровати не слезает, а спрыгивает. И все остальные передвижения по квартире выполняет только с подпрыгиванием. Веселый австралийский кенгурёнок, а не корейский мальчик! Вечером, вместо того чтобы прилежно учить уроки, он соскакивает со шкафа или с люстры. Ложусь поздно, точнее рано — часов в 5–6 утра, и слышу, что корейцы не спят.
Вчера ночью ссорились и швыряли на пол чугунные сковородки или гири, орали с сердитыми интонациями.
Оделся и пошел по морозцу в библиотеку Л. Толстого — обещали приготовить книги. Любезная директриса показала владения: картинную галерею, гостиную, читальный зал. Раскланялся, взял свежие журналы и книги.
Зашел в Андреевский собор. Шел молебен по случаю престольного праздника. Служил Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир.
Вернулся домой, выпил кофе и стал листать книги.
«Опавшие листья» В. Розанова отложил через полчаса.
«Скандалист или Вечера на Васильевском» не узнал, удивился тому восторгу, с которым читал шестнадцать лет назад; отложил на потом. Но с удовольствием прочитал предисловие В. Каверина.
Третью книгу — «Повести о прозе», Шкловского, полистал с возрастающим скептицизмом. Увидел «сделанность» нескольких абзацев. Боясь разочароваться, отложил. А ведь лет пятнадцать назад читал с замиранием сердца!..
Несколько раз скачивал из Интернета следы своих однофамильцев в латинской транскрипции. Интересно! Поначалу. Потом притомился и задумался: а на фига? Мне надо искать свои ближние корни, а не собирать всемирную заочную конференцию Каралисов.
Ссылка на Каралиса (на русском языке) встретилась 31 раз. Это оказался я сам. Творчество, литературный семинар Бориса Стругацкого, Центр современной литературы и книги. Последовательность по количеству упоминаний — с точностью до наоборот. О моем творчестве говорить нечего — где оно?
Начал создавать Музей современной литературы.
Президент наградил Александра Солженицына высшим орденом России — Андрея Первозванного. Солженицын отказался принять награду. Сказал, что заранее просил президента не утруждать себя наградными хлопотами. Сказал, что от власти, при которой люди месяцами не получают зарплату, он принять награду не считает возможным.
Это поступок! Кабы все крупные писатели вели себя так!
Звонил Д. Гранину, предложил провести в ЦСЛК прием по поводу его 80-летия.
— Спасибо, Дима. Должен вам сказать, что вы трепетный человек.
— Спасибо, — сказал растерянно. Я не знал, как это понимать.
