лет.
РИТА
ФРЭНК. Благодарю, но моя комната вовсе не нуждается в проветривании.
РИТА. Нуждается, чёрт побери. Комната — она как цветок.
ФРЭНК. Как цветок?
РИТА. Вот именно, ей тоже нужен свежий воздух.
ФРЭНК. Тогда, может быть, её надо ещё и поливать?
Если уж проводить аналогии, надо доводить их до логического конца. Польём ковёр из лейки, принесём тонны две чернозёма, можно добавить немного удобрений. Или давайте обрежем черенки и привьём их в других комнатах.
РИТА. Давайте, чего уж там, если вы совсем спятили.
ФРЭНК. Но вы сами совершенно определённо сказали, что комната — как цветок.
РИТА. Ну?
ФРЭНК. Что «ну»?
РИТА. «Ну» означает, что любую аналогию можно довести до абсурда.
ФРЭНК. Разумеется. Причём, некоторые даже быстрее, чем вы думаете.
Посмотрим, посмотрим… Вам угодно было какого-нибудь замечательного поэта — ну, вот этот, к примеру…
Я давно уже собирался вам его почитать.
Ну где же он?
РИТА. Всё пьёте эту гадость?
ФРЭНК. А что, разве я когда-нибудь вам говорил, что бросил пить?
РИТА
ФРЭНК. Что «но»?
РИТА. Зачем вам это, Фрэнк, ведь у вас столько интересных и важных занятий?
ФРЭНК. Именно затем, что у меня, как вы изволили заметить, «столько интересных и важных занятий». Понимаете, Рита, жизнь — это такой стремительный и такой жестокий водоворот, что мне обязательно надо иногда приложиться к бутылке, чтобы хоть как-то удержаться на поверхности.
РИТА. Но ведь это убивает вас, Фрэнк.
ФРЭНК. Послушайте, Рита, мне никогда не приходило в голову, что вы возьмётесь за моё воспитание.
РИТА. Да я и не собиралась. Просто я…
ФРЭНК. Что «просто я»?
РИТА. Просто я решила, что вы сами возьмётесь за своё воспитание.
ФРЭНК. Вы хотите сказать — под вашим благотворным влиянием?
РИТА. А кто вам сказал, что я собираюсь исчезнуть?
ФРЭНК. Но это же неизбежно, Рита. И тут уж ничего не поделаешь.
РИТА. Да почему же я должна исчезнуть? Учёба продлится несколько лет, а когда я кончу курс, то, может быть, поступлю в настоящий университет, прямо здесь.
ФРЭНК. И заживём мы в счастье и согласии, так что ли? Нет, Рита, ваш уход столь же неизбежен, как… как…
РИТА. Как финал в «Макбете»?
ФРЭНК
РИТА. Ясно. Премного благодарна.
Что, так уж и с радостью?
ФРЭНК. Да, с радостью. Вы что же думали я бы предпочёл, чтобы вы оставались в этой комнате до конца своих дней? Ну хватит об этом.
РИТА
ФРЭНК. Ну вот, это вас немножко развлечёт — вполне «замечательный» поэт Блейк.
РИТА. Блейк? Уильям Блейк?
ФРЭНК. Он самый. Вы должны его оценить, Рита, обычно его любят изображать каким-то заумным и непонятным — но вы его поймёте и полюбите.
РИТА. Уже.
ФРЭНК. Что «уже»?
Вот, например…
РИТА
О роза, ты больна!
Во мраке ночи бурной
Разведал червь тайник
Любви твоей пурпурной.
И он туда проник,
Незримый, ненасытный,
И жизнь твою сгубил
Своей любовью скрытной[2]
ФРЭНК. Так вы читали Блейка?
РИТА
Мы проходили его в летней школе.
ФРЭНК. Блейка в летней школе? Но это вроде не входит в программу, разве не