отвалится.
— Сына богини никак нельзя равнять с остальными, — продолжил султан
рассуждения. — Ты безумно нравишься мне, да и по знатности происхождения ни в
чем не уступаешь… Кроме того, я хочу, чтобы в твоем сердце воспылала любовь ко
мне.
«Да у меня, где угодно и что угодно воспылает, только оставь меня в покое!»,
с отчаянием подумал я.
— Решено! — он просиял, — нет ничего прекраснее взаимных чувств! Я окружу
тебя своей заботой и вниманием, и ты меня обязательно полюбишь, вот увидишь!
«Да ни за какие пряники! — пришли очередные мысли вперемешку с надвигающейся
паникой. — И что значит — окружит заботой? Ухаживать он, что ли, за мной
собрался? Интересно, правда, как у них ухаживают…»
Хозяин гарема, тем временем, вдохновенно вещал: — Я исполню любое твое
желание, в пределах разумного, конечно. Подарю тебе украшения, ты любишь
браслеты?
«Да ты меня хоть главной женой сделай, а ни хрена тебе не обломится»,
злорадно хихикнул я про себя. Опасность вроде, миновала, и я слегка расслабился.
— Ты пока свободен, Тим, а мне подумать еще надо, — витая в облаках, султан
махнул рукой в сторону суровых мачо с кривыми саблями. Двое из них, чеканя шаг,
подошли к нам. — Проводите моего нового наложника в его покои.
И чего я добился? Размышлял я, возвращаясь к себе. С одной стороны, гадский
Тархун, тьфу, Фархад, не собирается меня…гмм…просто не собирается! Так как будет
занят ухаживаниями. Если я правильно понял, хотя это и явный бред. Ладно. Время
я потяну. А вот долго ли получится тянуть? Нееет, надо выбираться, думай, ну,
же, думай, Тим, башкой, а не задницей! Пока она не пострадала…
Я почувствовал себя прямо-таки провидцем, когда мои подозрения насчет
ухаживаний оправдались. Аль Суфайед принялся за дело с невиданным размахом и
энтузиазмом.
Начал с того, что каждый вечер вызванивал меня, в смысле, приглашал, в свои
покои. Я приходил — а куда деваться? Иначе под конвоем приведут. Стражу я тоже
побаивался, потому, как чувствовал их жаркие взгляды на той части тела, где
спина переходит…гм…в иное. Надо же, даже воины у царствующего извращенца с
отклонениями! Как он это сделал? Ой, про способы лучше не думать.
В первый свой визит у султана я слегка нервничал, мало ли, все-таки в покоях
мы с ним вдвоем кукуем, кто знает, чего ему в голову взбредет? Хотя я не
посмотрю на его высокий ранг, все равно заеду по стратегически важным местам,
чтобы не лез! Потом я потихоньку успокоился, так как вел он себя вполне
прилично.
То винца предложит, то фруктов, то беседу куртуазную заведет…А что всякая
беседа неизменно сводилась к прелестям «голубой» любви и попыткам погладить меня
по коленке, я относил к издержкам жизни в гареме. В самом деле, как тут не
чокнуться, когда почти весь контингент выглядит, как воздушное создание по имени
Мехри.
В конце концов, по-моему, Фархад крепко съехал на моей почве. Смотрел на
меня телячьим взором, блаженно (читай: идиотски) улыбался, называл то
«сокровищем», то «сладеньким» (причем меня конкретно колбасило и от того, и от
другого), порывался стихи собственного сочинения читать. Но тут я его уверенно
останавливал: ненавижу стихи! У меня от них немотивированная агрессия и желание
укусить ближнего своего. К тому же, из аль Суфайеда поэт, как из меня монахиня!
Но ведь не скажешь же ему, еще расстроится, запрет в темницу куда-нибудь. Мне
совсем не хочется отсыреть в мрачном помещении…
И потому приходилось терпеть вошедшего во влюбленный раж хозяина гарема,
хотя, к слову, у меня уже его страстные взоры в печенке сидели, хотелось посреди
чинного чаепития вскочить и во все горло заорать: «А не пошел бы ты, твое
восточное величество на х…»! Но нельзя. Еще подавится, блин, чем-нибудь, — и
понеслась душа в рай… Скажут потом, специально повелителя извел! А убийство
главы государства — это казнь через отрубание головы ибо государственное
преступление. Мне мою башку жалко, я привык к ней, как-никак она со мной уже 18
лет! И я лелею смутные надежды сохранить ее на прежнем месте еще столько же,
если не больше!
Султан и подкупить меня пытался: столько подарков я в жизни не видел! Да
любую рублевскую жену кондратий бы навестил непременно, при виде того, что он
мне презентовал! И золотые браслеты, инкрустированные бриллиантами, (я все
думал, как же с собой хоть что-то домой упереть!), кольца, ожерелья (странный
вкус у Фархада, ни черта в моде не смыслит!), серьги. Правда, я не удержался,
одну серьгу с крупным рубином воткнул себе в ухо, благо проколото. Ну и что?
Подумаешь! Это не означает, что я продался, уговаривал я себя, задницу все равно
в пользование не дам! Хоть и за пуды драгоценностей! Она мне дорога целая и
невредимая!
Короче, если учесть, что я в принципе к меньшинствам такого рода отношусь
отрицательно, а тут целый султан (с нехорошими привычками), то мучились мы оба
неимоверно. Он страдал от неразделенных чувств, а я бесился от каждодневного
лицезрения его меланхоличной рожи и дурацкого розового тюрбана в мелкие
цветочки! Может, стоит ему намекнуть, что розовый — не его цвет?
От скуки я начал по любому поводу ломаться, как девятиклассница перед первым
поцелуем. Хотя не знаю, а не первые ли это ласточки страшных перемен со мною??
Интересно, «голубизна» воздушно-капельным путем не передается? Может, я
заразился уже от кого-то?!
Однажды ночью я проснулся от ужасных звуков. То ли коты орали, то ли кому-то
прищемили кое-что важное, и он от горя надрывался, в общем, спать было
невозможно. Я полежал еще немного, надеясь, что все успокоится, но ослиное
подвывание не прекращалось. Учитывая, что глаза сами собой закрывались, а
измученное моральным насилием со стороны царствующего придурка сознание упорно
желало отключиться, отвратный шум доводил меня просто до точки! Ни в одном мире
нормально выспаться нельзя, везде уроды по ночам бродят!
«Интересно, а это не пытки?» — подумал я. Кто их знает, весь дворец с
бо-о-ольшими странностями! Черт, на все готов, чтобы прекратить этот кошмар! Я
встал, и, не одеваясь, выглянул в окно.
От увиденного у меня едва крыша не уехала в голубые дали, (меня тошнит уже
от всего голубого!) и мне пришлось ее придержать руками.
Во внутреннем дворике стоял султан, задрав голову вверх, он самозабвенно
исполнял…Ну, не знаю, серенаду, наверное, по его представлениям! По моим — с
таким пением в стране вполне можно без палача обходиться! Достаточно спеть
приговоренным к смерти, и они сами с жизнью покончат! Только, чтобы не слышать!
Интересно, а султану никто не предлагал еще сменить сферу деятельности?
— Фархад, — простонал я, не замечая, что называю его по имени, — ты чего тут
делаешь?
— Я сочинил тебе песнь! — торжественно провозгласил мучитель, пожирая меня
