«Притоп пчелок и пташек», в четверг, начинался в восемь и кончался в десять. «Горючий притоп» – похоже, тот самый, в который мы вчера оказались втянуты, – длился от восьми до полуночи. Однако касательно «Притопа на всю катушку» в программке говорилось лишь, что он начнется в восемь, а дальше в скобках на той же строчке стояло: «Кульминация карнавала».
– Сегодня это дело может выйти из-под контроля, – заметил я, швыряя программку на столик. – По крайней мере, очень на это надеюсь.
Шено со смехом мне подмигнула.
– Надо напоить Фрица – тогда он сможет оторваться.
– Не свисти, – пробормотал Йемон, не отрывая взгляда от программки. – Вот только нажрись сегодня – и я тебя здесь на хрен брошу.
Шено снова рассмеялась.
– Не так уж я была и пьяна – я отлично помню, кто меня ударил.
Йемон пожал плечами.
– Тебе полезно – мозги прочищает.
– Бросьте вы спорить, – вмешался я. – Мы просто обречены напиться – видите, сколько виски? – Я похлопал по своему саквояжу.
– И еще вот это, – добавила Шено, указывая на фугас шампанского под стулом Йемона.
– Господи прости и помилуй, – пробормотал Йемон.
Мы покончили с выпивкой и побрели к «Гранд-Отелю». С балкона было видно, как люди направляются к стадиону.
Йемон хотел пойти в Яхтенную гавань и найти там корабль, в скором времени отплывающий в Южную Америку. Я тоже не спешил присоединиться к толпе на стадионе и помнил слова Сандерсона о том, что большинство славных вечеринок проходит на судах, – вот мы и решили туда отправиться.
Получилась долгая прогулка по солнцу, и к тому времени, как мы туда добрались, я уже несколько раз пожалел, что сразу не предложил заплатить за такси. Я жутко вспотел, а мой саквояж, казалось, потяжелел фунтов на сорок. К гавани шла подъездная аллея, которая вела к плавательному бассейну, а уж за бассейном находился холм, с которого можно было спуститься прямо к пирсам. Там теснилось больше сотни судов – от крошечных прибрежных шлюпов до массивных шхун, чей нехитрый рангоут покачивался на фоне зеленых холмов и голубого карибского неба. Я остановился на пирсе и оглядел сорокафутовый гоночный шлюп. Первой моей мыслью было непременно таким обзавестись. У шлюпа был темно-синий корпус и сияющая палуба из тикового дерева, и я ничуть не удивился бы увидеть на носу табличку, гласящую: «Продается – меньше одной души не предлагать».
Я задумчиво кивнул. Черт побери, размышлял я, каждая собака может иметь машину и квартиру, но подобное судно остается чистым безумием. Мне страшно его хотелось, и, учитывая сумму, в которую я тогда оценивал свою душу, я вполне мог бы пойти на сделку – если бы, понятное дело, на носу и впрямь висела такая табличка.
Весь день мы провели в Яхтенной гавани, отчаянно прочесывая пристани в поисках судна, куда Йемон и Шено могли бы без лишних вопросов вписаться. Один человек предложил примерно через неделю взять их на Антигуа, другой шел на Бермуды, и наконец мы нашли большой ял, который направлялся в Лос-Анджелес через Панамский канал.
– Классно, – порадовался Йемон. – И сколько вы с нас за эту поездку возьмете?
– Нисколько, – ответил владелец яхты, каменноликий коротышка в белых трусах и мешковатой рубашке. – Я вас не возьму.
Йемон явно был потрясен.
– У меня команда, – объяснил мужчина. – А кроме того, жена и трое детишек. Для вас места нет. – Он пожал плечами и отвернулся.
Большинство корабельщиков были любезны, однако некоторые откровенно грубы. Один капитан – или, быть может, помощник – просто посмеялся над Йемоном и сказал:
– Извини, корешок. Я на своем корабле дерьмо не вожу.
В самом конце пирса мы приметили сияющий белый корпус под французским флагом, медленно покачивавшийся на глубокой воде.
– Лучший корабль во всей бухте, – заметил оказавшийся рядом мужчина. – Кругосветный крейсер, семьдесят пять футов в длину, восемнадцать узлов, радарный купол, электрические лебедки и складные койки.
Мы пошли дальше по пирсу к кораблю под названием «Голубой Питер», где мужчина, который позже представился как Уиллис, предложил нам подняться на борт и немного выпить. На борту оказалось еще несколько человек, и мы там на несколько часов задержались. Йемон вскоре вышел на пирс проверить остальные суда, а мы с Шено остались пить дальше. Несколько раз я замечал, как Уиллис пялится на Шено, и когда я обмолвился о том, что мы спим на пляже, он предложил нам оставить на корабле наши сумки, чтобы повсюду с ними не таскаться.
– Жаль, не могу предложить вам койки, – добавил он. – У меня их только две. – Он ухмыльнулся. – Одна, конечно, двойная, но там тоже места нет.
– Угу, – отозвался я.
Мы оставили на «Голубом Питере» наши сумки, и к тому времени, как мы пустились обратно в городок, все уже были изрядно пьяны. Уиллис доехал с нами на такси до «Гранд-Отеля» и сказал, что наверняка увидимся в одном из баров.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Вскоре после полуночи мы оказались перед заведением под названием «Голубой грот» – людном прибрежном танцзале с входной платой два доллара. Я попытался заплатить, но все вокруг засмеялись, а
