заметить. Они шли вдоль линии войск, сопровождаемые двумя лейтенантами из Триста двадцать второй центурии, Аптено и Боксеном.
Мальчишка забыл о своих заботах, счастье, Каймо, судьбе, высоких эльфах и обо всем остальном, стараясь лишь не пялиться на Эйлсу, дочь Ранара, как молодой теленок. Он почувствовал странную застенчивость, которая опустилась на него подобно туману. Нельзя было пошевелить ни одним мускулом, потому что если она посмотрит на него, то поймет, что он знает о ее присутствии, но не показывает этого. Такое беспокойство было чем-то новым для Релкина из Куоша. Он не сразу вспомнил, что умеет дышать. Юный драконир перевел взгляд, пытаясь сосредоточиться на оперении стрелы, и сделал новый надрез на ее древке. Перо не пожелало лезть в паз. Он умел проделывать эту операцию даже в полусне, но сейчас руки не слушались.
Несколько мгновений он еще мучился, но затем инстинкт взял верх и дело пошло, перо встало на место, он обмотал его нитью, немного проклеил, поставил локоть и как следует завязал. И все это за какие-то секунды.
Релкин с облегчением вздохнул. По крайней мере его мышцы, кажется, знали, что делать, даже если голова по какой-то дикой причине не могла их контролировать.
Он поднял голову. Девушки стояли здесь, рядом с ним, рядом с тем местом, где он работал, склонившись над стволом поваленного дерева.
Эйлса и Сильва выглядели так, будто спешили. Свейн подскочил к ним со своего места возле молчаливого Блока, Сильва с улыбкой обернулась к дракониру. Они радостно заговорили.
Релкин понял, что не может вымолвить ни слова. Смущение мешало ему думать, не то что разговаривать. Он заметил как во сне, что у лейтенантов Аптено и Боксена весьма недовольный вид.
Эйлса, казалось, не обращала на них внимания и просто улыбнулась Релкину.
Он почувствовал, что язык прирос к небу. Мануэль присоединился к Свейну и Сильве. Пурпурно-Зеленый бросил злой взгляд вокруг себя, затем фыркнул и пошевелил крыльями.
— Привет, драконир Релкин, — сказала Эйлса, — Ваш язык проглотила кошка?
Релкин Проглотил слюну и пришел в себя:
— Добро пожаловать, гм, добро пожаловать в нашу часть, Эйлса, дочь Ранара.
— Привет и вашему дракону.
Базил, стоявший перед ними, внимательно следил за баррикадой и не отвечал. Он не слышал людских голосов вокруг себя. Он вслушивался только в звуки, доносившиеся снизу, с позиции врага.
Релкин пожал плечами:
— Боюсь, что он не желает нас слушать. Красная звезда стоит высоко, луна прошла ниже ее прошлой ночью. С этого момента все драконы несколько не в себе. Это случается каждый год, но они рассматривают случившееся как зловещее предзнаменование.
— Разве это может быть правдой?
— По драконьим представлениям — да.
— Вы верите в плохие предзнаменования?
— Не знаю. Я думаю, что я и сам, похоже, родился при плохих предзнаменованиях, если, конечно, это произошло не в клане Ваттель.
Она наклонила голову:
— Почему вы так сказали?
— Если бы я родился в клане Ваттель, я мог бы удостоиться чести ухаживать за Эйлсой, дочерью Ранара. Если бы я не был сиротой, конечно. Куча всяких «если», полагаю, — он пожал плечами.
Она рассмеялась легким смехом, по-настоящему довольная, а затем вновь стала серьезной:
— Прошу прощения, я смеюсь не над тем, что вы сирота, поверьте.
Лейтенант Аптено кашлянул. Она мигнула. И только.
— Что вы делаете? — она показала на стрелы.
— Я меняю оперение, для кунфшонского арбалета требуются не совсем обычные стрелы.
— Вы прекрасно делаете это, — сказала она восхищенно.
Редкий уже полностью пришел в себя. Эйлса говорила по-дружески.
Она не проявляла никакого желания идти дальше и не обращала особого внимания на лейтенанта Аптено, несмотря на все его попытки.
Аптено обозлился:
— Возможно, нам следует продолжить путь, у нас есть для осмотра и другие позиции.
Эйлса оглянулась. На лбу ее появилась легкая морщинка. Релкин видел, с какой яростью смотрит на него лейтенант. Назревали неприятности. Выставить лейтенанта отсюда? Это грозило серьезными осложнениями в будущем, но невозможно было не постараться задержать здесь Эйлсу как можно дольше. Аптено был на грани взрыва, когда внезапно раздался властный, с сильным горским акцентом голос. На позиции появился вождь клана Ранар, его сопровождали капитан Идс и сержант Квертин.
Лейтенант вытянулся по стойке «смирно», то же самое проделали Релкин и Свейн. Ранар поднял в ответ сжатый правый кулак, затем повернулся к Идсу:
— Капитан Идс, я хочу представить вам мою дочь Эйлсу. В этом году ей исполнится семнадцать лет.
Идс был поражен дикой красотой горянки.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказал он. — Я должен поблагодарить вас и ваших друзей из клана от имени всех моих солдат и беженцев. Ваши люди пришли очень кстати.
Взгляд Идса упал на Релкина.
— Мне следовало бы знать заранее, что это драконир Релкин. Я должен принести ему свою благодарность. Вашими действиями и дипломатическим искусством, — Идс улыбался, — вы помогли нам выиграть сражение.
— Драконир Свейн тоже был там, сэр.
Идс кивнул Свейну, который раздулся от гордости.
Затем капитан вежливо представил Релкина и Свейна вождю клана и упомянул, что Релкин участвовал в зимней кампании против Теитола.
Клан Ваттель сохранил мрачные воспоминания о набегах Теитола. Ранар поднял брови:
— Так вы сражались с ними, с дикими?
— Да, сэр, это была наша первая кампания. Мы были при Эглома Лодж.
— Да-да, мы слышали об этом сражении. В самой середине зимы. Это была успешная кампания.
— Да, сэр.
— А прошлым летом в Урдхе вы сражались оба?
— Так точно, сэр.
— Этот опыт сослужит хорошую службу вам, я полагаю, в грядущих испытаниях, — Ранар слегка повернулся к Эйлсе. — Вы встретили мою дочь, а она вас, как я вижу, — он сжал губы. Дочь упорно отводила глаза. На короткий момент это, казалось, позабавило его, затем его пронизывающий взгляд упал на Релкина-сироту.
Релкин выдержал этот взгляд, такой же тяжелый, как взгляд Рибелы, Королевы Мышей, но не струсил. Ему нечего было скрывать, даже явную влюбленность в Эйлсу.
— Опытный молодой проказник-сирота, у которого нет семьи, но есть дракон, — Ранар широко улыбнулся, говоря это. — Я доверяю тебе, ты мне нравишься, — вождь клана пожал руки Свейну и Релкину.
Капитан Идс в это время наставлял своих лейтенантов:
— Давайте, господа, я хочу, чтобы Триста двадцать вторая сменилась раньше, чем по расписанию.
Лейтенанты удалились, попросив извинения у Эйлсы, которая рассеянно кивнула.
Ранар отвел от Релкина свой пронзительный взгляд. Славный юноша, хотя в нем есть что-то жесткое, вероятно, от боевого опыта. И дочь заинтересовалась им, это ясно как день. Вождь с некоторым удивлением осознал, что не особенно противится. Эйлса была дочерью своей матери, она делала все, что хотела, и до этого случая мало обращала внимания на молодых людей. К счастью, это был одаренный и разумный большую часть времени ребенок. Что же до юноши — ну что ж, Ранар ожидал, что нечто подобное должно вскоре случиться. Этот драконир был сиротой и принадлежал легиону. Было хорошо известно, что мораль в среде дракониров очень высока.
