Сказав еще несколько слов, Ранар продолжил обход частей, знакомясь с людьми и проверяя позиции.
Релкин встряхнул головой в полном изумлении. Произошло то, что сделало его совершенно счастливым. Его и Свейна оставили одних с Эйлсой и Сильвой.
Некоторое короткое замешательство было вызвано тем, что Эйлса упомянула, что для нее это первое сражение. Релкин был в ужасе:
— Вы хотите сказать, что вы собираетесь сражаться?
— Я здесь, и я буду сражаться вместе с моим кланом.
Ее твердый маленький подбородок был упрямо выставлен вперед.
— Бесы бросятся на вас с пеной у рта. Вы знаете, что вас ждет, если они вас схватят!
— Они никогда не схватят Эйлсу, дочь Ранара! Релкин почувствовал, что в ней растет сопротивление его мольбам. Он уступил:
— Прошу прощения, я требую слишком многого. Но я отдам свою жизнь, чтобы уберечь вас от беды. Я знаю это, Эйлса, дочь Ранара.
Она улыбнулась:
— Я не знала, что дракониры так быстро влюбляются. Мы едва знакомы, а вы уже готовы умереть за меня. Даже юноши моего клана не так быстры.
Он почувствовал, что покраснел. Чтобы скрыть свое смущение, он спросил первое, что пришло ему на ум:
— Какой будет ваша жизнь, мисс Эйлса, если мы переживем это сражение? Лицо ее затуманилось.
— Я когда-нибудь выйду замуж, вероятно, за одного из сыновей наших вождей; скорее всего, за Эдона Норвата.
Она явно не радовалась этой перспективе. Юноша рискнул уточнить:
— Вы пойдете замуж против вашей воли?
— Да, так будет. Мои желания неважны в подобных делах. Это будет сделано, чтобы объединить клан.
Релкин был потрясен:
— Разве это не противоречит «Благу Кунфшона»?
В глазах ее появилась боль.
— Ваше «Благо» неприменимо в клане Ваттель. Корни Ваттеля уходят глубоко в историю, еще до того, как ведьмы пришли в Аргонат. Наши законы старше, чем ваши. Это мне объясняли много раз.
— Но все же клан Ваттель принадлежит Империи?
— Да, но мы соблюдаем наши древние обычаи.
— Извините меня, но я думаю, что эта мысль не приносит вам счастья.
Она коротко улыбнулась самой горькой улыбкой.
— Конечно же, я счастлива, о чем вы говорите? — она сменила тему. — Пожалуйста, скажите, а что ждет вас, драконир?
— Сражения, много сражений, — он взглянул на нее. — И еще — мне сказали, что моя судьба зависит от сада роз в Арнейсе. Поэтому я полагаю, что мы должны выиграть эту битву.
Она наклонила голову, и этот жест заставил остановиться его сердце, или это ему показалось.
— А кто вам сказал, что вы должны быть в Арнейсе? — спросила она.
— Два эльфа.
— Эльфы?
— Это длинная история.
Она засмеялась, и ее смех отозвался дрожью во всем его существе.
— Кажется, у вас целая куча длинных историй, драконир Релкин. Он ухмыльнулся:
— Можно сказать и так.
— Вы очень странный парень, но вы мне нравитесь. Больше, чем лейтенант Аптено.
Релкин почувствовал, как сердце запрыгало у него в груди:
— Что ж, если мы сможем добраться до Арнейса, тогда Баз и я, мы доживем до конца нашего срока и выйдем в отставку.
— Когда это будет?
— Лет через семь.
— Длинная история…
— Да, но тогда мы пойдем на пенсию и получим землю. Мы сможем стать фермерами.
— Вы останетесь вместе с драконом.
— Я должен. Пока один из нас не умрет, иного пути у нас, дракониров, нет. Драконы и люди хорошо работают в сельском хозяйстве. Главное — это начать. Как только вы начнете, вы покупаете лошадей, которые нужны для тяжелой работы. А очищать землю, корчевать пни — лучше всего для этого подходят драконы. А где дракону трудно или работа слишком тонкая, тут уж вступает человек.
Эйлса посмотрела на него застенчиво:
— А как вписывается женщина в эту идиллию?
Релкин заговорил серьезно:
— Она должна работать рядом с ним, жить в доме, который они вместе построят, и воспитывать детей, которых они приведут в этот мир.
Она посмотрела на могучего дракона, неподвижно стоящего, точно изваяние из камня, и вспомнила, как он глядел на нее своими блестящими заинтересованными глазами, бесхитростно и спокойно. Как он говорил странным нечеловеческим голосом, произнося странные слова, но это были слова человеческой речи.
Быть женою драконира — означало допустить одного из этих чудовищ в свою жизнь. Научиться слушать их чудно звучащую речь, приспособиться к умному животному весом в две с лишним тонны.
На краткий миг она позавидовала такой жизни, далекой от требований высшего слоя общества и семейных традиций. Бродяги войны, которых бросают туда-сюда по всему миру, участники всех и всяческих кампаний — вот кто такие драконир и его дракон, совершенная военная машина. Когда-то у Эйлсы был пони, но Пиппин не умел говорить, только ржал по-лошадиному, и если уж говорить всю правду, был очень глупым существом. «А драконы едят пони», — внезапно подумала она.
И тем не менее она любила этого юношу, который в действительности, несмотря на свою молодость, уже не был молодым.
Она не успела еще прибавить и слово, как прозвучали трубы легиона, и капитан Сеншон из Триста двадцать второй центурии промчался галопом мимо.
С другой стороны бежал сержант Квертин.
Он свистнул командиру эскадрона Тарренту, обсуждавшему тактику арбалетного боя со старшим лучником Стартером.
— Враг приближается, атака может начаться в любую минуту.
Таррент поднял горн и призвал все свое подразделение к вниманию. Но они уже были наготове и выглядывали из-за гребня баррикады.
Драконы не двинули ни одним мускулом.
Около десятка кенорских лучников, отстреливающихся от врага, высыпало в долину. За ними мчались багутские всадники, пытаясь перехватить отступавших до того, как те окажутся под защитой баррикады.
Дождавшись, когда кенорцы минуют их укрытие, поднялись из засады два десятка легионеров и раскатали дорожку с шипами, сделанную в Ваттеле. Сталь заблестела в траве.
Багуты придержали коней перед этим препятствием и принялись стрелять из луков. Один легионер был ранен, двое батутов свалились наземь.
Зарокотали барабаны, и под мощные звуки тяжелых рогов враг начал штурм.
Глава 58
Вражеская армия обрушилась на отряд Идса и Фирд Ваттеля подобно тяжкому молоту — пять или более тысяч бесов, тысяча беспощадных людей и девяносто троллей, образующих три взвода. Все были пьяны от черного зелья, запасы которого поступили по реке в последние два дня. Под влиянием черного спирта, созданного в Падмасе, атакующие не боялись ничего, и в глазах их светилась
