звуков, и в мире запахов. И нос, и ухо благодарнее всего отзываются на оптимальное взаиморасположение нот, выстраивающихся в лад. Слишком сильный ароматический компонент сродни бряцанью медных тарелок и реву фаготов, вторгающихся в сладостное звучание виолончелей и деревянных духовых инструментов; на языке музыки это именуется диссонансом, дисгармонией, какофонией, для мира запахов это явление назовут дискомфортом.
Как деловой центр парфюмерной промышленности, Грас (Франция) стал средоточением собственных историко-ароматических традиций. Кущи гвоздичных деревьев, заросли тубероз, жасмина и буйные лавандовые россыпи, сладострастно раскинувшиеся у подножья средиземноморских Альп, образовывали подобие гигантского ботанического сада. Местный климат оказался идеальным для экзотических трав и цветов, ввезенных сюда из Индии, Турции и Испании и произрастающих бок о бок с апельсиновыми и лимонными деревьями. Душистые цветки этих восхитительных деревьев снабжали парфюмеров одним видом масел, апельсиновые шкурки — другим, листва и кора веток — третьим.
Согласно одной из легенд, услышанных Гейл в Грасе, в 1533 году здесь во время свадебной поездки остановилась со своим мужем, королем Генрихом II, Екатерина Медичи. Она-то и поделилась секретами ароматов с французским двором, положив тем самым начало современной парфюмерной промышленности во Франции. В XVIII веке, когда ванна и душ оставались для французов экзотикой, а пудра и духи заменяли мыло, Грас, как центр производства духов, переживал расцвет.
Именно в Грасе, воздух которого напоен благоуханием, светом и преданиями старины, на нее снизошло вдохновение. Память о матери, Розе Джозеф, нахлынула на нее и, смешавшись с густыми ароматами окружающей атмосферы, пробудила в ней художника. Целые дни она проводила у ящичков с образцами парфюмерной продукции или полок, на которых расположились две тысячи флакончиков с благовонными субстанциями, экспериментируя и ни на минуту не прекращая поиск. Она была словно в горячке, так ей не терпелось создать свой идеальный аромат. Как обезумевшая кухарка, она загромождала столик множеством склянок, надеясь тут же, не сходя с места, выдумать новый, не виданный еще рецепт. Однажды она привычно-энергичным жестом окунула ароматическую полоску в цветочное масло, выделенное из болгарской дамасской розы. Ну, конечно, это был запах ее матери! Запах, принесенный матерью из ее прошлого. Дед и бабка Розы Джозеф, крестьяне из Болгарии, по месяцу в год работали поденщиками в долинах Балкан, обрывая лепестки с драгоценного цветка, чья жизнь так мимолетна. Гейл вспомнила рассказы матери о том, как та еще девчонкой до рассвета уходила с сестрами в цветочные поля и не покладая рук собирала розовые лепестки в общий мешок. С восходом солнца эфирные масла улетучивались из нежных цветов, поэтому работать приходилось быстро и аккуратно. Собранные в полдень лепестки содержали уже вдвое меньше драгоценных масел, чем те, что были собраны на рассвете.
И в конце концов Гейл добилась своего. Она сотворила аромат, которым грезила, вернула долг матери. Получилась симфония двух миров: прошлого и настоящего, где верхняя нота — средиземноморская чувственность, средняя — тепло памяти, нижняя — вкус материнского молока. Сама того не понимая, Гейл создала аромат, который стал самым ходовым товаром 'Кармен Косметикс' за все время ее существования. 'РОУЗ' — Роза. Презентация состоялась в мае 1964 года, на Дне матери. И именно в этот год Ив Сен-Лоран осчастливил мир своим ароматом 'Игрек', но и тогда, и в последующее десятилетие 'Роуз' пользовались большим успехом, чем дерзостно-утонченные духи из Франции. Макс торжествовал. Для него и Карла это была эпоха клубники со сливками, блинов с белужьей икрой, четырехзвездных 'михелинов', а тут еще такой подарок! Карл был горд за нее. Радостно и с распростертыми объятиями они встретили возвращение 'взрослой' Гейл в качестве третьего партнера в их деле. Платой за их уважение и восхищение стало окончательное прощание с детством.
Забавное свойство запахов и ароматов: затягивать в прошлое или уносить в будущее. Когда Кингмен Беддл (с Пит Булем, трусящим за ним по пятам) большими шагами пересек коридор принадлежащего ему ныне офиса 'Кармен Косметикс', Гейл Джозеф, мгновенно протрезвев, вернулась в настоящее. Кингмен двигался в сторону зала для совещаний с проворством, неестественным для его коротких ножек. Гейл начала считать: тридцать шесть торопливых шажков за двадцать шесть коротких секунд. Махнув на входе рукой в знак приветствия, Кингмен в обычном развеселом тоне крикнул:
— Привет-как-дела-да-насчет-бюджета-придется-урезать-вдвое!
И был таков, нырнув в другую дверь, выходящую из зала. Вслед за ним убежали Пит Буль и полусогнутый Арни Зельтцер. И больше ничего.
— Черт бы его побрал!
Гейл Джозеф похолодела. Этими девятью словами он ее зарезал без ножа. Сократить бюджет вдвое! Да с таким бюджетом лак для ногтей презентовать — и то слишком жирно будет!
— Ну и ну, — меланхолично сказала она самой себе, размышляя и прикидывая в уме, что такого бюджета хватит как раз на то, чтобы без шума и скандала затопить этот корабль — ароматический отдел 'Кармен Косметикс', ее отдел, — Беддл-Смердл, Беддл-Вредл, чтоб тебя на куски разорвало!
Пока что, однако, все происходило наоборот: он разрывал ее компанию и ее отдел на части, чтобы в итоге всех выбросить на свалку. Уличные сплетни и кулуарные пересуды подтверждались. У этого ублюдка еще хватило наглости махнуть на прощанье двумя пальцами через плечо: мол, 'спешу-не-могу- остановиться', чтобы взглянуть, какие разрушения произвела брошенная бомба на тонущем корабле и что там с барахтающимися остатками команды. 'Он умеет смыться быстрее, чем любой другой мен с Мэдисон- авеню', — подумала она. Мрак окутал комнату. Они шли на дно и знали об этом. Теперь оставалось лишь со вздохом пожать плечами и спокойно отправляться домой. Он собирался окончательно опутать долгами Гейл Джозеф, а затем по дешевке распродать ее нерентабельный отдел. Макс и Карл сейчас, вероятно, перевернулись в гробу.
'Остынь, Гейл. Остуди голову! — сказал ей, однако, внутренний голос. — Настоящий капитан не сидит, сложа руки, когда корабль идет на дно: он спускает на воду аварийные шлюпки и спасает команду'. Сегодня эти аварийные шлюпки назывались Флинг. Сама того не зная, Флинг сейчас приобрела лучшего своего друга, который готов был пойти не все, чтобы протолкнуть ее в звезды мирового подиума. Гейл знала теперь, что делать: она превратит злобу и ненависть к Кингмену Беддлу в оружие против него; она подхватит в руки бомбу, которую тот небрежно подбросил ей, но в нужный момент отпасует ее обратно. Он пытается поставить крест на ней и компании ее отца при помощи короткого и легкомысленного словечка 'Флинг'? Что ж, она сделает эту девушку и этот аромат частью себя, она сделает из них нечто большее, чем духи 'Кармен' или аромат 'Роуз'. Черт возьми! Она превратит Флинг в 'ЧАРЛИ' девяностых годов!
— Ну-ка дай-ка взглянуть на портрет этой проклятой девки! — рыкнула она своей ассистентке Линн Беббит. Итак, сколько у нас до презентации? Полгода? Как далеко мы уйдем с половиной от ничего, Ох-Уж- Этот-Боб? И что мы вообще сможем получить нахаляву?
Она сделала полный оборот на вращающемся стуле.
— Может быть, стоит презентовать аромат на каком-нибудь благотворительном вечере? До ТАКОГО еще никто не додумывался. Пусть сами заплатят за презентацию и право понюхать первыми нашу мешпуху.
В отгороженном стеклом от остального пространства зальчике для совещаний раздался смех — это был первый вздох облегчения и надежды с тех самых пор, как по комнате резвым слоненком пробежал Кингмен, за рекордно короткое время произведя опустошения, сравнимые лишь с рейдом генерала Шермана через Атланту.
— Отлично! Благотворительная презентация — это мило и славно! — поднял голову Филипп Дюбуа, принимая мяч и пасуя дальше.
— Эта девушка очень свежа и непосредственна, — подал голос Ох-Уж-Этот-Боб, глядя на большую фотографию Флинг, которую держал в руках. — Этот восхитительный цветок — послание из девяностых годов. Вы только взгляните на эти губы и эту грудь.
Он повернул фотографию лицом к остальным.
— Ну, что же скажете? Это же просто находка для передовиц и обложек журналов!
— Тепло! — Гейл даже привстала со стула. — Ну, пусть будет еще теплее!
— Я слышала о ней только самые восторженные отзывы, — заговорила Линн Беббит. — Она мечта любого модельера. Манера речи — как у уличной девчонки. Я бы хотела быть на нее похожей, не говоря уже о том, чтобы источать этот потрясный аромат. — Голос у нее звучал робко. — Если она делает карьеру,
