настольной лампы вырисовывался ; лишь ее силуэт. Сквозь прозрачную материю блузки просвечивали формы и плавные изгибы тела, напоминавшие линии античных скульптур из Лувра. Зиглинда была красавицей, но по размеру чуть ли не на треть превосходила тех красоток, которых мы привыкли видеть.
— Очень хорошо, Руст, — произнесла она по-немецки своим глубоким контральто. — Закройте дверь.
Я осторожно затворил за собой дверь, прошел в комнату и сел на край кровати. Зиглинда не шелохнулась.
— Сожалею, что нам приходится встречаться в подобном месте, — проговорила она.
Лихорадочно подбирая немецкие слова, я соображал, что она скажет о моем акценте. Я ответил:
— Ампаро трудно сравниться с вами по красоте.
Наступила тишина, и Зиглинда рассмеялась.
— Неужели? Вы так считаете? Однако, Herr Руст, мне это абсолютно безразлично. Тем не менее, благодарю за комплимент и прошу не обижаться.
Она сделала три шага вперед и теперь стояла прямо передо мной.
— А откуда у вас такой акцент? — вдруг спросила Зиглинда.
Она была так близко от меня, что, вытянув руку, я мог бы ее коснуться.
— Разве вы не знали? — отреагировал
