бабушке.
Мы вдвоем с матерью сидели на задней террасе коттеджа, смотрели на выцветший луг на фоне темно-зеленого массива Ведьмина леса, пили домашний лимонад и наблюдали за Йохеном. Малыш носился по саду с сачком, тщетно пытаясь поймать бабочку.
– Ты была права, Ромер действительно оказался лордом. И богат, насколько я могу судить.
Два визита в библиотеку Бодли дали мне чуть больше информации, чем несколько фактов, которые сообщил Бобби Йорк. Перечисляя события жизни Ромера и читая свои записи, я неотрывно наблюдала за выражением лица моей матери.
– Он родился седьмого марта тысяча восемьсот девяносто девятого года. Сын Джеральда Артура Ромера (отец умер в тысяча девятьсот восемнадцатом году). Старший брат, Шолто, погиб в битве при Сомме в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Ромер учился в малоизвестной частной школе под называнием «Фрамингам Холл», где его отец преподавал античную культуру. Во время Первой мировой войны он дослужился до капитана в Йоркширском полку легкой пехоты Ее Королевского Величества и был награжден орденом «Военный крест» в тысяча девятьсот восемнадцатом году. После войны возвратился в Оксфорд, в колледж Святого Иоанна, где с отличием защитил диплом историка в тысяча девятьсот двадцать третьем году. Потом два года в Сорбонне: тысяча девятьсот двадцать четвертый – двадцать пятый. Затем работа в Министерстве иностранных дел – с тысяча девятьсот двадцать шестого по тридцать пятый. – Я сделала паузу. – Потом ничего не известно, кроме того, что Ромер был награжден орденом Croix de Guerre – бельгийским Военным крестом – в тысяча девятьсот сорок пятом году.
– Добрая старая Бельгия, – сказала мать уныло.
Я рассказала ей, что издательство было создано в 1946 году. Вначале оно занималось лишь научными журналами, где публиковались материалы в основном из германских источников. Университетские издания Германии тогда буквально дышали на ладан. Поэтому германские академики и ученые с энтузиазмом приветствовали журналы Ромера. На гребне этого успеха он принялся за разработку справочников, сухо академичных по характеру и дорогих. Справочники продавались в основном в научные библиотеки по всему миру. Вскоре бизнес Ромера – «Ромер, Радклифф Лимитед» – несмотря на узкую специализацию, занял свое место на рынке, и в 1963 году его компанию купила голландская издательская группа. Сделка принесла Ромеру лично около трех миллионов фунтов стерлингов. Я упомянула о его женитьбе в 1949 году на некой Мириам Хилтон (умерла в 1972 году) и о двух его детях – сыне и дочери – однако мама и глазом не моргнула. Еще у Ромера были дом в Лондоне (в Найтсбридже – все, что я смогла о нем узнать) и вилла в Антибе. Деятельность компании «Ромер, Радклифф Лимитед» прослеживалась и после ее продажи (Ромер вошел в совет директоров голландского конгломерата). Он также стал консультантом и директором различных компаний в издательской и газетной отраслях. В пэры он был произведен правительством Черчилля в 1953 году, «за заслуги в издательской деятельности».
Тут моя мать сардонически хмыкнула:
– То есть за заслуги в шпионской деятельности. Они всегда долго раскачиваются.
– Это все, что мне удалось накопать, – сказала я. – Совсем немного. Он представляется сейчас лордом Мэнсфилдом. Поэтому на поиски потребовалось какое-то время.
– Его второе имя – Мэнсфилд. Лукас Мэнсфилд Ромер – я и забыла об этом. А фотографии есть? Могу поспорить, что нет.
Но я нашла одну сравнительно недавнюю фотографию в «Тэтлере». Ромер на ней стоит рядом со своим сыном, Себастьяном, на вечере в честь его совершеннолетия. Как будто чувствуя, что его снимают, Ромер успел закрыть рукой рот и подбородок. Вообще-то не особенно похож на пэра: худощавое лицо, смокинг и галстук. На голове приличная лысина. Я заранее сделала копию фотографии и теперь подала ее матери.
Она посмотрела на фото без особого интереса.
– Думаю, что я и сейчас узнала бы его. Боже мой, а куда делись его волосы?!
– А еще, если не ошибаюсь, в Национальной портретной галерее висит его портрет, работы Дэвида Бомберга.
– А давно этот портрет написан?
– В тридцать шестом году.
– Вот это стоит посмотреть. Ты, возможно, сможешь представить себе, каким Ромер был, когда я его встретила. – Мама щелкнула по копии ногтем. – А не этого старикана.
– Почему ты хочешь разыскать его, Сэл? После стольких лет? – спросила я как можно деликатней.
– Просто чувствую, что пришла пора.
Я прекратила разговор на этом месте, увидев, как Йохен рассматривает кузнечика у себя в сачке.
– Молодец, – сказала я. – По крайней мере, это насекомое.
– А по-моему, кузнечики интереснее бабочек, – заявил сын.
– Беги и поймай еще одного, – сказала бабушка. – А потом поужинаем.
– Ты только посмотри, который час, – спохватилась я. – У меня же свидание.
Я рассказала маме о Хамиде и его приглашении, но она не слушала. Она была в
– Как ты думаешь, Руфь, ты сможешь найти его дом в Лондоне?
– Ромера?.. Ну, я попытаюсь. В принципе, в этом нет ничего невозможного. Ну найду я его, а что потом?
– Потом я хочу, чтобы ты договорилась с ним о встрече.
Я положила ладонь маме на руку.
– Сэл, ты уверена, что это разумно?
– Может быть, и не слишком, но абсолютно, просто жизненно необходимо. Решительно необходимо.
– И как, скажи на милость, мне договориться с ним о встрече? С какой стати лорд Мэнсфилд из Хэмптон-Клива захочет меня увидеть?
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб.
– Ты очень умная молодая женщина – ты что-нибудь придумаешь.
– И что мне нужно будет на этой встрече сделать?
– Я скажу тебе, что нужно будет сделать. В свое время.
Она снова повернулась лицом к саду.
– Йохен! Мамочка уезжает. Подойди и попрощайся.
Я решила немного навести красоту ради Хамила, хотя сердце на самом деле к этому не лежало. Мне так нравятся эти редкие вечера в одиночестве. И все же я помыла голову и подкрасила глаза, наложив серо-черные тени. Сначала я достала сапоги на платформе, но не захотела возвышаться над кавалером башней, и поэтому надела сабо, джинсы и вышитую бязевую блузку. Моя повязка на ожоге выглядела теперь менее подозрительной – под бязью она казалась аккуратным выступом величиной с небольшой бутерброд. В ожидании Хамида я вынесла кухонный стул на верхнюю площадку лестницы и присела выпить пива, В легкой дымке над верхушками деревьев во все стороны летало множество стрижей, воздух был полон их писком, похожим на едва слышные свистящие атмосферные помехи. Размышляя о матери, я медленно потягивала пиво и пришла к выводу, что, пожалуй, в поисках Ромера имелись свои плюсы: прекратились паранойя и самодеятельный театр – больше не было слышно о больной спине, забытое инвалидное кресло стояло в коридоре. И тут до меня дошло, что я совсем забыла спросить маму насчет ружья.
Хамид появился в темном костюме и галстуке. Он сказал, что я выгляжу «очень славно», хотя я догадалась, что парень был немного разочарован простотой моей одежды. Мы пошли по Вудсток-роуд в золотой вечерней дымке. Лужайки у больших кирпичных домов высохли и побурели, а листья на деревьях, обычно так живо, так густо зеленые – выглядели пыльными и уставшими.
– Тебе не жарко? – спросила я Хамида. – Сними пиджак.
– Нет, все в порядке. Может быть, в ресторане есть кондиционер.
– Сомневаюсь. Помни, это – Англия.
Как и оказалось, я была права, но в качестве компенсации над нашими головами жужжали многочисленные вентиляторы. Я никогда раньше не бывала в «Брауне», но мне понравились его длинный
