ощущением хрупкой чужой жизни, трепещущей в жадных руках. Ружье слегка подрагивало, однако он зорко следил за вожделенными жертвами, не давая тем ни на мгновение уклониться с линии огня.
— А кто кричал? — поинтересовался дракон с ленцой.
— Я! — щербато ухмыльнулся господин Ларин. Распрямил узкие плечи, пояснил охотно: — На пожарах и не так вопить наловчишься!
Под прицелом Софии и Шеранну пришлось войти в домик. Она во все глаза смотрела в зияющее дуло, будто в оскаленную пасть зверя, и до боли сжимала кулаки, безуспешно пытаясь проснуться.
— Отойди от него, воробушек! — велел старшина, по дуге обошел их, ногой захлопнул дверь, по- прежнему тщательно целясь. Он чуть попятился, криво усмехнулся и добавил: — Ты мешаешь мне убить эту нелюдь!
— Вы хотите устроить на месте Бивхейма вулкан или что-то похуже? — изображая вежливое удивление, приподнял брови дракон.
Он держался с поразительным хладнокровием, казалось, его искренне забавляла вся эта суета.
— Я помню эту легенду, — зло ощерился в ответ господин Ларин. Его руки, сжимающие ружье, отчетливо тряслись, но на лице читалась отчаянная решимость.
— Боюсь вас огорчить, но это чистая правда, — пожал плечами Шеранн и заговорил напевно: — Дракон — воплощение стихии, которую сдерживает тонкий барьер плоти, так что моя смерть выпустит пламя на свободу. Этот милый городок ожидает огненная буря, которую нельзя остановить водой или песком, и в которой расплавится даже камень…
Госпожа Чернова невольно передернулась. Казалось, этот странный разговор грохотал в ее голове, бил по нервам, оставляя лишь пароксизмы страха. И только присутствие Шеранна, совсем близко, всего в шаге от нее, сдерживало Софию от истерики.
— Да что ты говоришь? — издевательски осклабился старшина пожарного приказа. — Не беспокойся, я хорошо подготовился!
Он сунул руку в карман, извлек оттуда какой-то камешек, с чувством продекламировал:
Мне известно седьмое — пожар им уйму я,
Если вспыхнет чертог, еще полный гостей.
Как ни силен огонь, я смогу загасить его,
Слово мощное против пожара скажу.
Говоря это, он прямо в воздухе нарисовал несколько ломаных линий и бросил свой таинственный снаряд к ногам дракона.
София недоуменно улыбнулась, оглянулась, ожидая, что Шеранн рассмеется в лицо самозваному эрилю, но дракон вдруг без звука повалился на пол.
Не веря собственным глазам, гадалка опустилась, скорее упала, на колени рядом с ним, не заметив, что испачкала платье.
Пульс дракона едва прощупывался, он был иззелена бледен — казалось странным, что его смуглое лицо может настолько померкнуть.
— Вы! — рявкнула молодая женщина с ненавистью, повернувшись к довольному собою господину Ларину. — Что вы с ним сделали?
Она бережно сжимала безжизненную руку Шеранна, втайне надеясь, что он тихонько пожмет в ответ ее пальцы, и станет ясно, что это всего лишь его хитроумная уловка…
— Я его убил! — охотно ответил тот. — Ты думаешь, я зря перелопатил столько дурацкой старинной макулатуры? У дракона можно отнять его драгоценную стихию, и тогда он ничем не будет отличаться от простого смертного. Только никто не догадывался, как это сделать. Ха, проще простого! Мы, Ларины, всегда умели гасить пламя, у нас секрет по наследству передается, потому и были пожарными. А я нашел способ усилить семейное заклятие, так чтоб даже дракону с лихвой хватило! К тому же Бельтайн любой волшбе помогает. Я ведь его всю ночь караулил, но он все время ускользал, гаденыш! А потом увидел, как он тебя, птаха, провожать пошел, и бросился вперед. Пока вы миловались, я всё-всё успел!
Он улыбался, донельзя довольный собой, искренне наслаждаясь своей находчивостью и удачей. И это фамильярное 'ты'…
Ничтожный человечек возомнил себя важной персоной, и теперь из шкуры лез, силясь убедить всех, и прежде всего себя, в собственном величии.
Глава 20
— Зачем?! — всхлипнула молодая женщина и закусила губу, пытаясь успокоиться. Что-то нужно было предпринять, непременно нужно! Но что?
— Ненавижу драконов! Они сжигают все, до чего дотянутся! Надутые и самовлюбленные сволочи, все им легко — деньги, девки, долгая жизнь… Понаехали к нам, чванливые ящерицы! А я с детства хотел стать драконоборцем, как в старину! Я придумал, как их убить. Больше никто так не умеет!
Госпожа Чернова все еще держала Шеранна за руку, и пока пожарный разглагольствовал, ей показалось, что пульс дракона немного усилился.
'Нужно тянуть время!' — решила София с отчаянием.
Сердце бешено билось, а голова отчего-то вдруг стала ясной и спокойной, будто при гадании. Страх отступил, сменившись решимостью.
— Не понимаю, что вам сделал Шеранн?
— Он один из них! Это наши земли, наши! А они спят и видят, как их зацапать! — в ярости брызгал слюной господин Ларин. Возможность выговориться доставляла ему видимое удовольствие, и он охотно разглагольствовал дальше. — Людьми должны править сами люди! Эльфов еще можно стерпеть, но кланяться ящерицам-переросткам я не буду! Тем более этим проклятым огненным! Ненавижу!
— Но драконы, напротив, хотят автономии! — осторожно вставила молодая женщина, испуганная этим взрывом ксенофобии.
— Не заговаривай мне зубы! Этот приехал, а за ним и остальные понаедут, так господин Шоров сказал, а уж он-то получше тебя знает!
София прикусила губу, обнаружив очередное свидетельство злонамеренности соседа.
— Скажите, как с этим делом связан господин Шоров? — взмолилась она.
— Ишь, чего захотела, воробушек! — усмехнулся старшина пожарных. Пламенное безумие в его глазах слегка померкло. — Что с тобой вообще говорить? Ты только и думаешь, как к этому развратнику в постель прыгнуть! А ты же человек!
— Я лишь пытаюсь понять, ради чего вы убили господина Ларгуссона — возразила София, к своему стыду подумав, что действительно питала некие предосудительные чувства к Шеранну. — Вы хотели обвинить драконов?
— Я бы охотно придушил этого ростовщика, но меня кто-то опередил, — с недовольной гримасой ответил господин Ларин. — А теперь хватит заговаривать мне зубы! Отойди от него!
— С какой стати? — молодая женщина выпрямилась, вскинула подбородок и продолжила: — Я лишний свидетель, следовательно, вы все равно меня убьете.
— Догадливая, — процедил тот. — Но умереть тоже можно по-разному, так что не искушай меня!
София побледнела, понимая, что действительно находилась в совершенной его власти.
'Боги, услышьте меня! — от всего сердца взмолилась она. — Мудрый Один, обрати на нас свой благосклонный взор, справедливый Тюр, не допусти злодейства!'
И пальцем начертила на пыльном полу охранную руну 'альгиз', приговаривая про себя:
Осока, в болотах растущая, ранит жестоко,
Кровью листья свои обагряя того,
Кто схватить ее жаждет бездумно.
Гадалка мало понимала в скальдическом искусстве и в другое время не стала бы слагать заклятья, опасаясь получить вовсе не тот результат, которого желала, однако теперь терять было нечего.
Она вдруг с ослепительной ясностью осознала, что сегодня умрет. Здесь, на грязных, давно не
