«Три кота» – так называлось некогда любимое ими кафе, у владелицы которого действительно было трое этих милых животных – белый, серый и рыжий. Их огромные цветные фотографии украшали стены заведения.
– Что-то случилось? – спросил Венчик, тоже машинально переходя на шепот.
– У меня – нет, – жестко произнесла Александра и повесила трубку.
– Выходит, что-то случилось у меня, – с утвердительной интонацией произнес он в пространство. – Но с меня неприятностей и так вполне хватает.
Однако судьбе было угодно вдоволь над ним поизмываться.
В кафе никаких изменений не произошло – ни в интерьере, ни среди обслуживающего персонала. Поэтому ни Александра, ни Венчик отвлекаться на окружение не стали. К тому же он по одному только виду бывшей жены сразу понял: ей все известно о произошедшем в приемной. Да, наверное, по- иному и быть не могло, раз Тина на следующий же день рванула в Выглядовку.
– Нам надо серьезно поговорить, – повторила Александра фразу, которую уже произнесла в телефонном разговоре два дня назад.
– Надо так надо, – благодушно улыбаясь, ответствовал Венчик, вальяжно развалившись на стуле.
Он еще в тот вечер решил, что не позволит Александре вмешиваться в свою личную жизнь. Родственные связи родственными связями, но они с Тиной взрослые люди и, если потребуется, разберутся в своих отношениях сами. Без посторонних.
– Бедная девочка мне все рассказала, – без предисловий произнесла молодая женщина.
– Кто бы сомневался, раз ты здесь, – снова улыбнулся Венчик и заказал подошедшей знакомой официантке два кофе капучино и два яблочных штруделя. Их традиционный выбор в «Трех котах».
– А тебе не приходило в голову, что ваша… встреча может иметь последствия? – спросила Александра, сверля его инквизиторским взглядом.
– Мы взрослые люди, дорогая… – по накатанным рельсам начал Венчик и вдруг, изменившись в лице, возопил: – Что ты такое говоришь? Да я… да я никогда…
Он захлопнул рот и окаменел. По прошествии некоторого времени лицо его приняло растерянное выражение. Венчик поднял на Александру недоуменно-испуганный взгляд и полушепотом спросил:
– Она что… она… того, да?
– Да, – последовал ответ, не оставляющий места для сомнений.
– Но у нас же только раз и было, – изумленно произнес Венчик.
Александра даже глаза закатила к потолку.
– Вы что, сговорились? Заладили оба: один раз, один раз! – Она подалась к нему и спросила: – Ты знаешь, от чего дети родятся, или рассказать?
– Не надо, не надо, – замахал Венчик руками. – И как это меня угораздило?
– Вот именно, как тебя угораздило? – жестко произнесла Александра. – Где была твоя голова?
– Про голову лучше не спрашивай, – тяжело вздохнул Венчик. – Это было как помутнение рассудка, как…
– Опустим подробности, – прервала его Александра. – Лучше ответь, что ты намерен делать.
– Я?.. – недоуменно протянул ее собеседник. – А при чем здесь я? Мне что, одному решать?
Она посмотрела на него в упор и спросила:
– Нет, решать Тине. Я просто хочу услышать твое мнение.
Немного успокоившись, Венчик снова откинулся на спинку стула.
– Скажу начистоту: становиться отцом не входит в мои планы. Пока не входит. А что будет дальше… Ну, кто же может сказать, что будет дальше? – Он эффектным театральным жестом развел руки.
– Но ведь это будет твой ребенок. Твой сын или твоя дочь…
Венчик поморщился.
– Знаешь, однажды я уже видел новорожденного. Не помню, мальчик это был или девочка. Разглядывать как-то не хотелось, любоваться – тем более. Потому что напомнил мне этот орущий младенец драного кролика. Красный, морщинистый, а все над ним сюсюкают, только что слюни не пускают от умиления. И ты заметь – совершенно искренне. Вот тогда я и понял, что отцовство не для меня, – с неискренним вздохом сожаления произнес Венчик. – Даже порадовался, что у тебя на первом месте карьера. А то бы разочарований от меня было бы еще больше, правда ведь, дорогая? Я не то что твой Роман, да?
Он подмигнул бывшей жене. Но та не приняла его шутливого тона.
– Значит, никаких иных чувств, кроме отвращения, у тебя дети не вызывают? – сочла нужным уточнить Александра.
– Ну, отвращение – это уже слишком. Лучше сказать: не вызывают особой симпатии. Прости, если звучит шокирующе, но нам между собой нет смысла темнить. Я прав?
– Прав. Действительно, звучит шокирующе, – медленно произнесла Александра.
Венчик рассчитывал на большее понимание со стороны бывшей жены и постарался смягчить негативное впечатление, произведенное его фразой. Он ведь просто старался быть искренним.
– Но в любом случае… если, конечно, у Тины родится ребенок, я его не оставлю… То есть материально, естественно, буду… – начал он, понимая, что говорит не то, что надо.
Однако ни на что иное продюсер Диктов в данный момент был не способен. Опять-таки потому, что говорил положа руку на сердце.
– А вот этого не надо, – не дослушав, решительно прервала его Александра. – О Тине и о ее малыше, когда он родится, есть кому позаботиться. – Она интонацией подчеркнула слово «когда» в противовес его «если». – Только давай условимся об одном: больше о тебе мы ничего не желаем слышать.
Молодая женщина поднялась и улыбнулась ему холодно, официально:
– Приятного аппетита и всего тебе доброго, Вениамин.
Она вышла, на прощание кивнув хозяйке заведения, стоящей за стойкой. Внешне все выглядело на редкость благопристойно. Но Венчик понял, что Александра вычеркнула его решительно и бесповоротно не только из настоящей и будущей, но и из прошлой своей жизни, где было много чего хорошего. А заодно и из жизни Тины. «Просто бич божий эти современные деловые женщины», – тяжело вздохнул он.
Уверенный в себе, самовлюбленный Вениамин Диктов ощутил, как в мгновение ока словно превратился в ничтожную букашку, не достойную ни внимания, ни уважения. А несколько дней спустя стало и того хуже.
Это было как наваждение. Куда бы Венчик ни шел, что бы ни делал, его взгляд натыкался на… детей. «Сколько же их развелось за последнее время!» – ошарашенно думал он, видя представителей подрастающего поколения всех возрастов и окрасов. Занятых своими делами или бездельничающих, гуляющих в одиночестве, в компании себе подобных или в обществе взрослых.
То раскрасневшиеся, потные подростки попросили его бросить им укатившийся футбольный мяч. И Венчик, неожиданно вспомнив детство, вдруг лихо поддал его ногой.
– Ну, вы даете! Круто! Спасибо! – проорали ему в ответ, и продюсер выпятил грудь колесом.
То он помог какой-то юной мамаше сдвинуть с места забуксовавшую на влажной после ночного дождя траве коляску. Внутри лежал младенец с тугими розовыми щечками и радостно улыбался во весь свой беззубый рот.
– Какая очаровательная у вас малышка, – невольно и совершенно искренне произнес Венчик, даже не отметив, что и мамашу Бог внешностью не обидел.
– Это мальчик. Разве не видите, на нем голубые ползунки, – ответила мамаша, прощая симпатичному незнакомцу ошибку за его откровенный восторг.
– Простите. И как же зовут вашего мальчика?
– Веничка.
– Боже, мой тезка! – воскликнул Вениамин, проникаясь к малышу еще большей симпатией.
«Оказывается, не все они похожи на драных кроликов, – удивился он. И тут другая, пришедшая следом мысль неприятно поразила его: – Что, если бы мои собственные родители воспринимали младенцев так же, как и я, выходит, меня, Венчика Диктова, не было бы на свете? Весьма и весьма печально, если вдуматься».
Но вот этого делать нельзя было ни в коем случае: заострять внимание на детях, находить их милыми и
