деревянном прилавке исчезли, замазанные растертым пчелиным воском. Пропала вековечная куча мусора из камина, и дверь перестала скрипеть, по-лучив порцию масла. Снаружи над дверью Лиза повесила позолоченный ко-локольчик, чтобы радостным звоном он возвещал о появлении покупателей.
Преобразились и жилые комнаты. Обеденный стол обзавелся скатертью, на стульях появились чехлы, а с низкой лампы уже не свисали клочья пау-тины. Впрочем, по углам комнаты паутину помиловали. Пауки не причиня-ют вреда, заявила Лиза, – наоборот, они ловят мух. Так что пауки стали частью ее странноватого уюта – вместе с лоскутными половиками, распис-ными фарфоровыми тарелками и плетеной хлебницей посреди стола. Ис-чез табачный дым, теперь в магазине старались не курить. И не перекусы-вали на скорую руку, а, как положено, завтракали и ужинали, собираясь втроем за круглым обеденным столом. И мусор бросали в корзину, огарки и обрывки как-то сами собой перестали появляться на полу: когда пол каж-дый день кто-то моет, то сорить становится как-то неудобно.
Окна, отмытые от пыли и дождевых потеков, снова превратились в вит-рины, и Лиза расставила в них букеты. Но покупатели не приходили, и цве-ты грустили в стеклянных усыпальницах. Розы повесили головки, ржавели гвоздики, с пионов медленно облетали перышки. И даже если оживить их, подлив в воду спирта или капнув в середину цветка немного парафина,- это лишь продлевало увядание на несколько дней.
Жалко бедняжек, сказала как-то Лиза, подметая ворох лепестков и листьев с пола.
– Кого? – рассеянно спросил садовник. Он просматривал каталог и не желал отвлекаться на беседу с уборщицей.
– Цветы. Мы губим их зря.
– Это жизнь, – философски изрек Валентин.
– Это глупость, – возразила Лиза. – Больше я не срежу ни одного цвет-ка. Вот так!
Садовник пожал плечами. Сейчас его волновало только одно: какие выпи-сать гладиолусы, гофрированные лососево-розовые или складчатые кашта-новые. Луковицы стоили очень дорого, а магазин совсем не приносил дохода.
Лиза исполнила обещание. Она выбросила увядшие цветы, а новые не срезала. Магазин стоял чистый и задумчивый, без единого бутончика. Садовник наверху, в кабинете, мечтательно рисовал на полях каталога мече-видные листья гладиолусов. Густав бродил по саду, раскладывая отравлен-ные приманки для медведок. А Лиза читала за прилавком кулинарную кни-гу, придумывая ужин. И вдруг, впервые за неделю, тренькнул колокольчик, и в магазин вошла старушка. Она взглянула на пустые вазы, на Лизу с книжкой, поправила очки.
Мне бы букетик, деточка. Наверное, я сослепу адресом ошиблась?
– Идемте, – Лиза взяла старушку под локоток и повела туда, где росли букетики.
Покупательница удалилась довольная, с охапкой голубых ромашек, и в кассе звякнула монетка.
На другой день магазин посетили уже три старушки.
– Мы идем к внучке на свадьбу, милочка. Говорят, в вашем магазине са-мые свежие цветы, прямо из сада?
На третий день явились пять старушек, три влюбленных молодых челове-ка и степенная семейная пара. Все они и слушать не хотели о том, что цветы нужно срезать на рассвете или по вечерней росе. Букет требовался немедлен-но, прямо сейчас, сию минуту, причем выбранный собственноручно. Кто-то даже принес свои ножницы. Что было делать? Лиза улыбалась, откладывала книжку и снова и снова распахивала заднюю дверь. Она еще не подозревала, что это только начало и скоро читать, да и кулинарить, станет некогда.
У магазина, как обычно, остановился велосипед почтальона, и Лиза по-лучила очередную долгожданную бандероль с семенами и луковицами. Больше всего на свете Валентин любил цветы и жалел только об одном: что его коллекция так скромна. Каждый год он выписывал из-за границы все новые и новые виды и сорта. Протирались дыры на локтях сюртука, шляп-ные поля превращались в лохмотья, зато в саду раскрывались густые зон-тики голубого лука, покачивались на ветерке рослые канны оттенка слоно-вой кости и чудные бородатые гвоздики, до самых заморозков обильно цве-ли темно-синие гелиотропы, а садовник расхаживал между ними, дымил трубкой и чувствовал себя совершенно счастливым.
В этот раз почту разбирали прямо за прилавком.
– Льнянка, табак, птицемлечник, так, а это что? – недоуменно пробор-мотал Валентин, разглядывая надпись на очередной этикетке. – «Цветок волшебный. Цвета и красоты такой же, как ваши мысли». Что за глупые шутки?!
Пакетик полетел в мусорную корзину, ведь садовник не верил в чудеса.
Вечером Лиза сжигала в камине ненужные бумаги, и ей на глаза попал-ся выброшенный пакетик. Внутри шуршали семена.
– Розыгрыш, конечно, – улыбнулась она, – но ведь что-то же из этих се-мян да проклюнется?
Из любопытства она посадила одно семечко в землю, в горшок на подо-коннике. Посадила – и приготовилась забыть о нем на время.
– Живи, малыш. И кем бы ты ни был, я тебе рада.
Наутро Лиза проснулась от странного аромата. Поднялась – и ахнула: в горш-ке пламенел цветок. Его овальные лепестки то складывались, то раскрывались, как крылья бабочки, и напоминали огонек, зажженный глухой полуночью. Лиза, не веря глазам, подошла к окну, и крылышки сразу потянулись к ней.
– Розыгрыш? – проговорила она.
Валентин, увидев это чудо, схватился за книги. Странное дело цветок не подходил ни бобовым, ни крестоцветным, и уж от лилейных отличался, как небо от земли. Такие уникальные чашелистики, нестандартной формы цвето-нос и необычайно яркая окраска не упоминались ни в одном справочнике!
– У тебя красивые мысли, – сказал Густав Лизе.
– Чушь, – фыркнул садовник. – Вы как дети, честное слово.
– Но цветок вырос из семечка за ночь! – воскликнула Лиза. – Я тебя не обманываю!
– Хорошо, проведем эксперимент, – уступил Валентин. – Вечером по-садим по семечку. Станем усиленно думать и представлять себе то, что хо-тим увидеть. А завтра посмотрим на результат.
Так и сделали.
Наутро Лиза первая спустилась в магазин, где на прилавке стояли в рядок три разномастных емкости с землей. В Лизиной треснутой чашке рос белос-нежный цветок. Лепестки его завивались на краях, как будто с вечера их нак-рутили на папильотки, а на каждой тычинке, на самом кончике, позванивал крохотный бубенчик. В плошке Густава торчал смешной и немножко неле-пый цветок, лепестки которого смахивали на собачьи уши. Он был то ли рыж, то ли коричнев, с черным глазком. А в горшке Валентина дремала на корот-ком стебельке синевато-серебристая малютка, с пятью лепестками-капелька-ми и пушистыми мягкими листьями. Все три растения казались настолько чудными, что оставалось лишь одно и правда поверить в волшебство…
Вошли Густав и Валентин.
– Хм, – буркнул Густав огорченно, узрев ушастого рыжика. Он-то рас-считывал на жаркую красную розу, которую хотел подарить Лизе. Словно почувствовав его мысли, цветок виновато завилял листьями, ушки его по-нуро обвисли.
Садовник молча рассматривал серебристые капельки. Он тоже заметно разочаровался. Малютка сжалась и потускнела. Да в самом ли деле ее лепе-стки переливались серебром? Теперь она походила на мелкую синюю кляк-су с неровными краями. И рыжик Густава совсем поник, зажмурив глазок. Только белоснежное чудо Лизы радостно позванивало бубенчиками, хоро-шея от ласкового взгляда девушки.
– Но ведь они все очень красивые! – воскликнула Лиза. – Что с вами? Чему вы не рады?
– Что же, ясно одно – семена и правда необычные, – признал садов-ник. Я забираю их. И буду экспериментировать дальше.
Он сунул пакетик в карман – и надолго о нем забыл.
Дела у магазина шли все лучше и лучше. С легкой руки Лизы, в городе сделалось модным покупать свежие, только-только с грядки, цветы. И так как другие лавки торговали по старинке, отказываясь пускать
