нес-колькими удочками, на глаза Заву вдруг попались папки с делами когда-то провинившихся сотрудников, весы в буфете стали безбожно врать, а у на-мерившегося заняться газоном Антипыча кашлянула и скоропостижно скончалась почти новая газонокосилка.
Совершенно обезумевший от всего этого безобразия Илюшечкин путал-ся в бланках, приносил не те книги, прикрикивал на читателей и с такой си-лой вбивал штампы на формуляры, будто пытался, как минимум, проши-бить многоэтажное здание библиотеки до самого подвала.
С трудом дождавшись обеденного перерыва, Илюшечкин совсем уж соб-рался спуститься вниз за Сашенькой, как глянул в сторону и остолбенел. Удобно расположившиеся на широком библиотечном подоконнике эорлы вытащили клубки золотистых солнечных ниток и, разогнув по паре канце-лярских скрепок, ловко вязали что-то непонятное. А самый толстый эорл, тот, которого Илюшечкин утром выудил из пакета с сахаром, беззастенчи-во сматывал в клубок добрую дюжину ниток: одну от солнца, другие от всевозможных библиотечных ламп. Не прошло и пары минут, как солнце истончилось до крошечной золотистой точки. Эорл осклабился, резко дер-нул солнечную нить, и небо, вздрогнув, отдало сахарному существу послед-нюю каплю света. На город опустилась темнота.
Словно по команде, на улице вспыхнули фонари, заспешили, заторопи-лись прохожие, а ветер принес странный запах сырости и клочки неизвест-но откуда взявшегося тумана.
Между тем, дело у эорлов спорилось. Клубки стремительно уменьша-лись, а болтающиеся на импровизированных спицах вязание удлинялось и начинало свешиваться с подоконника на батарею.
В это время застывшего в нерешительности Илюшечкина потянули за штанину. Обернувшись, Илюшечкин увидел Сашеньку. Сашенька моргал и протягивал ему то, что два дня назад не удалось отыскать никому – синий черепок неба с желтым кусочком солнца.
Когда черепок перекочевал в руки Илюшечкина, Сашенька довольно заулы-бался и прогугукал что-то невнятно-радостное, а Илюшечкин впервые за все время отметил, что ни разу не слышал от этого шестилетнего мальчишки ни одного разборчиво произнесенного слова. Однако отвлекаться на подобные мелочи было некогда. Закончившие вязание эорлы отложили скрепки-спицы в сторону и теперь увлеченно складывали получившиеся солнечные лоскуты один с другим. Маленький эорл с грубо проработанными чертами ловко стяги-вал лоскуты остатками золотистых нитей, и вскоре дело подошло к концу: на подоконнике, играя тонко сплетенным солнечным светом, лежала мантия.
Сашенька подошел к подоконнику, встал на цыпочки и с нескрываемым удивлением уставился на неторопливо набрасывающего мантию большого эорла. Завязав под толстым подбородком два солнечных шнурка, эорл важ-но прошелся туда-сюда, снисходительно взглянул на снующих по библио-теке людей и щелкнул пальцами. Миг – и с первого этажа послышался ще-бет передающей очередную сплетню Люсеньки, столкнулись и едва не сшибли друг друга с ног два студента, а куривший на дворе Антипыч зачем-то запустил обломком кирпича в мирно спавшую на люке кошку.
Та-а-ак! !! впервые в жизни по-настоящему рассердился Илюшеч-кин. – Это еще что такое?! Пре-кра- тить!!!
В подтверждение серьезности своих слов Илюшечкин хряпнул кулаком по подоконнику. Зажатый в руке черепок неба обиженно бумкнул. Илю-шечкин раскрыл ладонь, пару секунд смотрел на то, что когда-то составля-ло часть неба, шмыгнул носом и зачем-то примостил осколок на полку с книгами. И тут произошло чудо. Осколок запел. Полилась, потекла по биб-лиотечным коридорам дивная, ни на что не похожая песня. Заструился из осколка солнца чудный, чуть розоватый свет. Вздрогнули, заметались по подоконнику эорлы.
Набравшийся храбрости Сашенька с ногами влез на стул, без особых цере-моний сдернул с главного эорла мантию, потянул за торчащую из ее края ни-точку и к ногам Илюшечкина полилась закудрявившаяся солнечная пряжа.
Дальше дело пошло само собой. Сашенька тянул нитку, а Илюшечкин сматывал ее в клубок. Зажав уши, эорлы суетливо сновали по подоконнику, иногда останавливались и, недобро поглядывая на поющий осколок неба, тя-нули сахарные руки к растущему солнечному клубку. Сашенька локтем от-пихивал особо активных эорлов и с восхищением смотрел на Илюшечкина.
Когда на крутой бок клубка легла последняя тонкая ниточка, Илюшеч-кин огляделся. На улице было по- прежнему темно, но внутри библиотеки что-то явно изменилось. Было необыкновенно тихо. Ни звука. Ни шороха. Замерли у столов читатели, остановился склонившийся над бумагами Зав, завис в воздухе оброненный кем-то листок.
Илюшечкин покосился на Сашеньку. И впервые заметил, что глаза у мальчишки ярко-синие, по носу рассыпалась горсть веселых веснушек, а рыжие ресницы светятся так, словно это их, а не эорлову мантию соткали из тончайших солнечных лучей.
Илюшечкин помедлил еще мгновение, перегнулся через подоконник и изо всей силы зашвырнул в небо обжигающий пальцы солнечный клубок. Со свистом пронесшееся над деревьями солнце задело и раскрутило флю-гер на соседнем доме, отдало ветру несколько горстей золотистой пыльцы и на всей скорости врезалось в небо. Небесная корка лопнула. Побежал, заст-руились по трещинам солнечный свет, полетели на крыши крошечные ос-колки когда-то цельной махины небесного купола.
Илюшечкин обернулся. Один за одним, воздев к голове толстенькие руч-ки, рассыпались на отдельные песчинки сахарные человечки, успокаива-лась, затихала лившаяся из солнечного осколка песня, оживали, возвраща-лись звуки. Замерла над бумагами готовая вывести «Уволен» рука Зава, с грохотом посыпались на пол Люсенькины удочки, поблекла и растворилась в воздухе старая книга с каменным истуканом на обложке, моргнул и улыб-нулся веснушчатый Сашенька. А запрокинувший голову Илюшечкин втя-нул носом пахнущий луговыми цветами воздух и вполне отчетливо увидел, как откуда-то с орбиты ему машет шоколадной лопатой улыбающийся кос-монавт в клетчатых тапках с розовыми помпонами.
Юлиана Линкс / НОВЫЙ ПОВОРОТ
ПРОСТЫМ ИНЖЕНЕРИЕМ! СО СРЕДНИМ ДОСТАТКОМ! Меня! Василь пнул стоящее у калитки ведро с водой, полетели во все стороны искрящиеся капли. – Да я! Я же лучше всех в шко-ле математику и физику… Федька тот вообще прогуливал, а его в миллионеры!
Кир смотрел на приятеля с жалостью и разочарованием одновре-менно. Смотрел и нс знал, как себя вести. Он прибсжал, чтобы поздравить, отп-раздновать, а тут нате вам! Семнадцатилетний Василь, который всегда был для него эталоном, примером для подражания, разнюнился, словно последняя девчонка! И из-за чего? Из-за того, что сам себе не смог выбрать нужную тро-пинку! Кир тихо хмыкнул. Когда придет cro очередь, он не растеряется.
Что же это… Вся жизнь пушистику под яйца!
– Котохвосту, – задумчиво пробормотал Кир.
Чего???
Ну, обычно говорят «котохвосту под яйца»
Да какая разница кому, Василь сплюнул. Главное, что под яйца! А Ф-федька, гад! ..
Гад, легок на помине, вырулил из тумана на новеньком серебристом ша-ромобиле. Высунулся из окошка, посмотрел па товарищей, подмигнул Киру:
– Привет, малышня!
– Кто, я? А в глаз? Что смеешься? Мне уже шестнадцать с половиной! А я уже… То есть, мпе уже через полгода па Перекресток! А Василь сегодня… был.
Федька фыркнул:
– Да, слышал я!
Слышал он… Васька подбежал к новоявленному миллионеру, на хо-ду выплевывая слова. Да ты… Это печестпо! Ты смухлевал! Обдурил! Шулер!
– На Перекрестке нельзя смухлевать. Это тебе не в «дуралея» под забо-ром резаться, Федька вальяжно
