серьги сестры, застежка больно впилась в па-лец, раня его до крови.
Тишина. Ни звука. Даже шелковица шелестеть перестала. Кир вздохнул.
«Я, пожалуй, приду завтра. Днем»
Земля дыхнула жаром. Туман сжался плотным кольцом. Побежали по тропинкам разноцветные полоски. Замелькала перед глазами одна-един-ственная надпись.
Юлика, Юлика, Юлика, Юл…
Что за? Не так, все должно быть не так! Куда становиться, из чего выби-рать, если все тропинки одинаковые? Да и что означает здесь имя сестры? Забытое имя. Непонятое никем, а потому поставленное в один ряд с непрощенными. А может, она и была непрощенной? Что-то знала, что-то пыта-лась изменить, была ищущей среди давно нашедших. «Может, и мое имя за-будут сегодня… Если еще не забыли…»
Разноцветная пляска на тропинках замедлила ход. Надписи, потускнели. Жара начала спадать. Туман расслабил удушающие объятья. Буквы блед-нели, таяли, а сквозь них уже начинали проступать другие.
Тропинки потускнели. Лишь одна продолжала гореть ярко-желтым. Мальчик покосился на часы он простоял на Перекрестке всего пару се-кунд. А казалось…
Кир зажмурился и сделал шаг вперед.
–
Первое, что увидел Кир, открыв глаза, – свет. Уже утро. Сколько же он пролежал на Перекрестке? Ощупал карманы, – пусто, сережки с колечком исчезли. Осмотрелся по сторонам, тропинки почти погасли, надписи теперь уже самые разнообразные – поблекли.
Ну и кто я?
Мальчик поднял голову. Возле шелковицы, прислонившись к могучему стволу, стояла встревоженная женщина. И во все глаза наблюдала за сы-ном. А за его спиной все еще горела желтым одна единственная тропка с именем, которое здесь называть нельзя.
Кир закрыл глаза и шумно вздохнул. Пора делать шаг.
Михаил Зипунов / ОПЕРАЦИЯ «ЗЕЛЕНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ»
ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ? ВОЗМОЖНОСТЬ ПОЧЕСАТЬ ТАМ, где чешется. Ар Кад пе знал, кто дал такой ответ па один из веч-ных вопросов, но был вынужден признать что-то в этом есть. И сейчас, укрытый от любопытных глаз, в надежде растянуть миг удовольствия, с упоением придавался процессу, Чесаться на лю-дях считалось неприличным пе дай Бог спровоцируешь сезон-ную линьку! Более бестактный поступок придумать сложно… Кстати, а не линька ли это приближается?
Ар Кад впимательпо осмотрел руки зудело правое предплечье, и именно на руках обычно начинали отслаиваться лоскутья старой кожи. Тогда каждый уважающий себя человек брал больничный, запасался продуктами на неделю-двс, запирался дома и нс выходил до тсх пор, по-ка липька пе заканчивалась.
Первичным симптомом, кроме собственно зуда, было постепенное изменение цвета кожи от светло- зеленого к более темному. После тща-тельного, как и учили па подготовительных курсах, осмотра Ар Кад убедился, что цветовых изменений не наблюдается, и, следовательно, это не линька, а всего лишь нервы. Что, однако, не отменяло негласно-го запрета чесаться при посторонних.
А посторонних уже в самом ближайшем будущем было запланирова-но достаточное количество целый зал. В большинстве своем, конеч-но, «профессиональные» зрители и студенты первых курсов театраль-ного института. В какой-то степени и не люди вовсе, а элеме IT интерь-ера студии. Но ведь картинка из зала в прямом эфире чуть ли не па весь Марс транслируется…
Именно прямого эфира Ар Кад боялся болыпе всего. А потому и нервничал. Слишком много было поставлено на карту. Сказать, что к этому дню он шел всю свою сознательную жизнь, было бы излишне па-фосно. Да и некоторое преувеличение явно присутствовало бы в таких словах.
Но уж лет 7-8 так точно Ар Кад все усилия направлял имеппо па дос-тижение этой цели. И сейчас он находился от нее буквально в одном ша-гс. В таком маленьком шаге для всего человечества, но таком великом для пего лично.
В дверь гримерной заглянул ассистент режиссера.
– Вы готовы? Через минуту начинается блок рекламы, после него-ваш выход.
Во рту пересохло, и Ар Кад только кивнул. Ассистент опытным взгля-дом оценил состояние клиента и быстро налил ему в стаканчик грамм пятьдесят какой-то жидкости. Ар Кад пригубил – марсоньяк!1! Эх, где наша не пропадала!
Заметив оживление в глазах, ассистент поспешил спрятать бутылку с янтарной жидкостью в шкафчик и за руку потащил Ар Када в зал.
Танец софитов и дробь аплодисментов – строго дозировано. Свето-зву-ковые колебания подсказывают телезрителям, что реклама закончилась (во всяком случае, явная реклама скрытая реклама не заканчивается никог-да), а гостя студии вдохновляют на интересный рассказ.
Блистательный Ва Лер – ведущий передачи «По ту сторону с Ва Ле-ром» – одарил телезрителей мгновенной фирменной улыбкой номер 2, в которой было все – и радость от общения, и предвкушение увлекательной беседы, и скрытая реклама зубной пасты «Чиста Зуб», и слегка ироничное отношение к герою следующего сюжета, и уверенность в завтрашнем дне, и намек на регулярный здоровый секс, и демонстрация уровня доходов (нем-ного выше среднего, чтобы многочисленный средний класс – целевая ауди-тория программы – не терял жизненных ориентиров), и даже ненавязчивая агитация телезрителей своевременно платить налоги.
А сейчас позвольте представить нашего следующего гостя! Ар Кад человек удивительной судьбы. А впрочем, человек ли? Ведь, как он сам ут-верждает, человек он только наполовину. Итак, Ар, вот сейчас, когда свиде-телями ваших слов могут стать миллионы наших телезрителей, готовы ли вы повторить то, что рассказали мне?
– Да… – немного неуверенно ответил Ар Кад.
Ассистент режиссера дал отмашку зрителям в студии, и те захлопали.
– Мой отец… Ар Кад на мгновение запнулся, но после ободряющего кивка Ва Лера уверено закончил. – Мой отец – Землянин.
– Как интересно! – воскликнул Ва Лер, улыбаясь Ар Каду улыбкой номер 7 («улыбка дружелюбная,
