знаешь, я боюсь, что не уеду в Рио, если Вера останется здесь. Но я все сделаю для того, чтобы она была со мной.
Между тем умерла от гепатита старая Аталиба. Она долго работала в мэрии, и Брену прекрасно знал ее. Аталиба стала первой жертвой той самой инфекции, которой так опасался Брену. Виржилиу обещал продолжить работы по канализации поселка, но пока не отпустил на них ни гроша.
И Брену вновь отправился к Виржилиу, однако на этот раз он постарался не застать хозяина дома. Брену решился на отчаянный поступок: обыскать дом и забрать афишку и фотографии Веры. Он жаждал развязать себе руки, чтобы ринуться наконец в борьбу.
Но честным людям не удаются бесчестные поступки. Не успел Брену сделать и нескольких шагов по дому, как появился хозяин, весьма удивленный неурочным визитом шурина.
— Отдай мне афишу и фотографии! — потребовал Брену. — Я куплю их у тебя! Сколько ты за них хочешь?
— Нисколько! — с усмешкой отвечал Виржилиу. — Я хочу держать тебя в руках. А деньги, и куда большие, чем ты можешь дать мне, заплатят туристы, когда снова приедут к нам, и поселок заживет полной жизнью.
— А люди пусть болеют и умирают? — горько спросил Брену.
— От болезней умирают одни собаки, которые и так умрут с голода, — с важностью заявил Виржилиу.
— Если бы ты знал, как я тебя ненавижу? И что бы я с тобой сделал, если бы только мог! — в бессильной ярости выговорил Брену.
— Я прекрасно знаю, — спокойно ответил Виржилиу, — поэтому и держу тебя в руках.
Возвращаясь в свою новую пустую квартиру, Брену вновь и вновь искал, на чем он может поймать Виржилиу.
Навстречу ему шел с вечерней прогулки комиссар Родригу. Брену не мог не остановиться я с невольной горечью упрекнул его.
— Как же это так, комиссар, — начал он вместо приветствия, — почему до сих пор не выяснено, кто поджег лавку Мануэлы? Кто поставил путало? Кто в меня стрелял?
Брену был уверен, что любая из этих ниточек привела бы к Виржилиу. Будь у него хоть одна самая крошечная зацепка, он сумел бы свалить негодяя! Но он был один, у него не было помощников, не было соратников. А Родригу тут же стал жаловаться:
— Да с таким оснащением, как у нас, удивительно, как мы еще хоть кого-то ловим! У нас же нет ни техники, ни хорошей машины, ничего! И людей не хватает! И денег нам мэрия не отпускает!
Брену слышал об этом не раз и не раз обсуждал эти вопросы с Виржилиу, однако все оставалось на прежнем месте. Теперь Брену и в этом видел целенаправленные злокозненные действия Виржилиу.
И опять ему предстояла бессонная ночь в поисках выхода из безвыходного положения…
Вера нашла для себя выход. Она попросилась в компаньонки к Тонии, и та охотно согласилась. Торговля у нее шла еле-еле, но энергия и смекалка Веры вполне могли оживить ее. Сошлись они и на ненависти к Виржилиу, которому собирались всячески противостоять.
За это время Виржилиу успел сделать еще одну пакость. Виктор, владелец ресторана, когда у него дела пошли плохо, обратился за помощью к Виржилиу. Тот оплатил его закладную и, похлопав по плечу, успокоил Виктора. Но вот прошел месяц, и Виржилиу заявил, что ресторан принадлежит ему поскольку он расплатился по закладной, а Виктор может убираться на все четыре стороны.
Виктор онемел: они ведь договорились с Виржилиу, он выплачивает ему проценты! И вот теперь Виктору нужна была большая сумма, чтобы все-таки отстоять свой ресторан. Тониа с Верой собирались всем, чем могли, помочь ему.
Тониу приводило в отчаяние то, что Реджиньо теперь целыми днями пропадал на пляже. Она прекрасно понимала опасность, которая им всем грозила, но ее не понимал старый Зе Педро и смотрел на это сквозь пальцы. Ну а мальчишку разве можно вытащить из моря, когда стоит жара и вода так к себе и манит?..
В общем, получилось так, что мужчины отступились, Брену струсил, и женщины решили бороться сами. Они должны были отстоять свой поселок, защитить справедливость. Должны были справиться с Виржилиу!
А Виржилиу тоже одолевали проблемы. Он был рад тому, что они с Сесаром перехватили факс Сампайу, где говорилось, что он передает все дела Маркусу. Поэтому ничего не подозревавший Маркус и собирался в «свадебное путешествие», которое тоже было на руку Виржилиу. Теперь Виржилиу самым естественным путем принимал на себя дела фирмы вместо сына, не сомневаясь, что выпустит дополнительное количество акций и станет президентом.
Мучил Виржилиу и другой вопрос: кто же все-таки стрелял в Вандерлея и почему на бокале отпечатки пальцев Ракел?
Он как раз раздумывал об этом, когда к нему в кабинет вошел взволнованный Сесар.
— Мой брат исчез, — сообщил он. — Я уже дал запрос в полицию, но и полиция не может его найти. Если с ним что-то случилось, я сотру Рут в порошок!
— Брось, Сесар, не кипятись! При чем тут Рут? Рут всегда была тихоней. А вот ее сестра! Та всегда попадала не в бровь, а в глаз!
— Да Рут еще хуже Ракел? — в сердцах сказал Сесар. — Рыба-прилипала. Прилипнет и сосет, сосет. Уж кто-кто, а я-то ее знаю. Из-за Зе Луиса просто ненавижу!
— А что ты думаешь про отпечатки пальцев? А пистолет? А драгоценности? Нет, Рут на такое не способна. И знаешь, что внезапно пришло мне в голову: а что, если Ракел жива?
Сесар посмотрел на Виржилиу недоверчиво. Предположение его было слишком смелым, чтобы оказаться правдой. Но в то же время оно многое объясняло.
Изаура все твердила пре себя обещание Ракел: «Я скоро уеду. Перед отъездом покажусь отцу. И больше вы меня не увидите».
Изаура болела, лежала в жару, и все ждала, когда же дочка исполнит свое обещание. Болезнь свалила ее с ног внезапно. Видно, последние события вконец подкосили ее, и она слегла.
Флориану заботливо ухаживал за женой. Он расстроился и в то же время был доволен: наконец-то Изаура была с ним, никуда не уходила. Радовался он и тому, что любимой его дочери Рут, похоже, посветило счастье. С нее было снято тяжкое обвинение, она любила и была любима. Отрадные мысли о дочери утешали Флориану в горе, которое постигло всех рыбаков поселка, — у них сгорели лодки. Все до единой, и те, что принадлежали сбежавшему Донату. И те, что купил рыболовецкому кооперативу Маркус. Ни у кого из рыбаков не было сомнения, что это поджог. Но вот Кто его совершил?..
— А Ракел, должно быть, уже уехала, — вдруг произнесла Изаура с блестящими от жара глазами. — Как бы она не навредила Рут, хоть и обещала, что не будет вредить сестре.
— Сейчас я тебе дам лекарство, — заторопился Флориану, поднимаясь.
У Изауры, видно, сильно повысилась температура, раз она начала бредить.
Приняв лекарство, Изаура задремала, проснулась часа через полтора. Температура у нее за это время явно снизилась, была она вся в поту, лоб совершенно холодный, но бред продолжался.
— А ты знаешь, ведь наша Ракел жива! — заявила она Флориану.
— Успокойся, старушка, лежи и ни о чем не думай, — попробовал образумить ее муж. — А еще лучше поспи. Глядишь, тебе и полегчает.
— Да я же правду тебе говорю! — вскинулась Изаура. — Я не брежу. Все это время Ракел скрывалась в хижине. К ней-то я и ходила, но она просила никому-никому об этом не говорить. И я молчала как рыба!
Флориану вспомнил Тоньу, который всем твердил о призраке Ракел, и, похолодев, вдруг понял: жена в самом деле говорит правду. И не знал, рад он этой правде или нет. С одной стороны, можно ли не обрадоваться тому, что твоя дочь жива? А с другой — Ракел принесла всем столько горя… И предчувствие новых горьких бед вызвало слезы на глазах Флориану.
— Tы предала и меня и Рут, — невольно упрекнул он жену.
Выходило, что правда Изауры была для него даже хуже, чем если бы жена призналась ему в супружеской измене…
