— Ракел очень изменилась, поверь, — попробовала смягчить мужа Изаура.
— В чем? — простонал Флориану. — Скажешь, не она стреляла в Вандерлея? Не она взяла пистолет Маркуса? Не она подставила Рут? Так в чем жe изменилась наша дочь, Изаура?
Изаура вместо ответа заплакала и сквозь слезы повторяла:
— Но теперь-то она уже далеко отсюда. Она уехала.
Ракел и вправду была далеко. Но совсем не так далеко, как представлялось Изауре. Она была в Рио и входила в дом Виржилиу. Продумав свое положение, она приняла решение. И оно было беспроигрышным.
Увидев поднимающуюся по лестнице навстречу ему Ракел, Виржилиу с изумлением и не без яда спросил:
— Неужели медовый месяц закончился? Так скоро? И куда же ты дела Маркуса?
— Я — Ракел, сеньор Виржилиу, — со свойственной ей усмешкой ответила Ракел, и Виржилиу застыл не то чтобы в изумлении, но в каком-то подобии ступора.
Хоть он и высказал предположение, что невестка его жива, но сам в это нисколько не верил. Но вот она стояла перед ним живая и невредимая. И Виржилиу видел, что это именно Ракел, потому что смотрела она с такой откровенной бессовестностью, о которой, общаясь с Рут, он уже успел позабыть.
В холл заглянула Дива, и Ракел распорядилась:
— Забери-ка из машины мои сумки и неси их в спальню!
Дива беспрекословно повиновалась.
— А почему, собственно, ты так долго не появлялась? — наконец спросил Виржилиу.
— Почему же не появлялась? — расхохоталась Ракел. — Мы даже с вами вино пили и беседовали.
Да-да, было, было, потому на бокале и остались отпечатки пальцев Ракел… Виржилиу больше ни в чём не сомневался.
— Мое место заняла сестричка Рут, но я подумала, подумала и все-таки вернулась. Как ни смешно, но пришла я за тем, что мне принадлежит. И за моим мужем тоже!
Виржилиу тяжело вздохнул. Борьба им всем предстояла нелегкая.
А Ракел уже поднялась в спальню. И начала с того, что выкинула из шкафа все платья Рут, твердо решив, что отстоит все свои права, что ни одного шагу не уступит без боя. После того как история с Вандерлеем закончилась для нее так благополучно, она почувствовала себя совершенно неуязвимой и с тайным злорадством предвкушала свою встречу с Маркусом. Он успел, наверное, забыть, но он вспомнит, на что способна его жена Ракел Ассунсон!
Утвердив себя в правах в доме мужа, Ракел отправилась в Понтал-де-Арейа. Ее родители, да и все остальные жители поселка теперь должны были убедиться в том, что она жива.
Однако Ракел не была бы Ракел, если бы для начала не пощекотала чьи-то нервы.
Тоньу сидел у себя в мастерской и трудился над скульптурой, которая никак ему не давалась. Он вызывал из неподатливой памяти, из неподатливой глины облик своего отца, и ему все казалось: вот-вот он схватит никак не дающееся ему сходство. И вдруг на пороге появилась странная, закутанная в покрывало женская фигура. Тоньу похолодел — снова призрак!
Призрак приоткрыл лицо, и бледная Ракел усмехнулась Тоньу кровавыми губами. Перед глазами Тоньу все поплыло, он почувствовал, что теряет сознание.
Ракел схватила его за руку и сильно встряхнула.
— Я жива! — сказала она, — Можешь пойти и и всем рассказать об этом!
Тоньу чувствовал тепло ее руки, да и насмешливый тон Ракел не оставлял никаких сомнений.
Не сказав больше ни слова, она повернулась и ушла. Посидев с секунду, поднялся и Тоньу. Ему просто необходима была какая-то разрядка после появления ненавистной Ракел, и он отправился в самое людное место поселка — в бар Алемона, где всегда толпился народ.
— Ракел-то жива! — объявил он всем.
Но рыбакам сейчас было не до фантазии Тоньу, они толковали о сгоревших лодках и судили-рядили, кто же мог их спалить.
— Брось свои бредни, Тоньу! Ты скоро вконец сдвинешься на этой злосчастной Ракел, — только и услышал Тоньу в ответ на свою новость.
Свидание Ракел с отцом вышло не слишком радостным. Если Флориану печалился о ее смерти, то не меньше печалился и о том, что она осталась в живых. Тяжкое испытание для родителей — иметь такую злую, неуправляемую дочь.
Ракел не видела никакой необходимости ссориться сейчас с отцом. Ей предстояла борьба с Виржилиу, с Маркусом, и поэтому она хотела заручиться его поддержкой.
— Я ни в коем случае не хочу перебегать дорогу Рут, — постаралась утешить она обеспокоенного Флориану. — Вполне может быть, что, получив от Маркуса какую-то сумму денег, я просто уеду, и как можно скорее.
— Зачем ты нам лжешь, дочка? — горестно спросил Флориану. — Я звонил в Рио. Кларита сказала, что ты вселилась в свою комнату и уже выбросила все платья Рут.
— Так в свою же! — мгновенно разозлилась Ракел.
Она хотела обойтись с отцом по-хорошему, но если ему больше нравится участвовать в военной кампании, пусть участвует!
— Скажи откровенно, Ракел, что ты собираешься предпринять? — стала просить Изаура, которой сегодня наконец стало немного легче, но она еще была очень слаба. — Мы имеем право знать твои планы.
— Собираюсь вернуть себе все, что мне принадлежит! И моего мужа тоже! — жестко ответила Ракел.
И тут, не выдержав, Изаура дала пощечину своей бездушной, бессердечной дочери!..
Ракел только усмехнулась, повернулась и вышла.
Изаура лежала, и слезы текли по ее впалым бледным щекам.
Плакал и сгорбившийся Флориану, притулившийся возле постели жены.
Ракел отправилась в бар: после встряски полезно выпить. А у нее сегодня не одна встряска, а сплошные землетрясения. Но они скорее возбуждали, чем угнетали, так что ей нужно было просто немного расслабиться.
Однако в баре произошло непредвиденное. Рыбаки, которые к этому времени успели порядочно сузиться и все продолжали обсуждать свое несчастье, находились в той стадии злобного отчаяния, которое непременно нуждается в разрядке..
Увидев Ракел, они обступили ее тесным кольцом.
— Тоньу-то правду сказал! — заговорили они наперебой, — Ведьма в живых осталась!
Слово было найдено — ведьма! И теперь уже, тыча в нее пальцами, они злобно повторяли:
— Tы приносишь нам всем несчастья! Твоя вина, что у нас сожгли лодки. Как только ты исчезла, все у нас пошло было на лад. А как только молвилась, горе ложкой хлебаем! Хватай ее, ребята! Утопим — и дело с концом! Ведьма! Ведьма! Ведьма!
Ракел впервые всерьез перепугалась. Она ничего не могла поделать с возбужденной, гневной толпой, которая готовила ей расправу.
Круг сжимался все теснее. Ей уже больно заложили за спину руки, и она, молча отпихиваясь ногами, лихорадочно думала, как бы ей себе все-таки помочь…
Алемон, засучивая рукава, готовился ринуться в драку. Он не мог позволить, чтобы в его баре сводили счеты с женщиной.
— Поймали! — вдруг раздался снаружи истощим и крик.
Рыбаки разом притихли и прислушались. — Поджигальщика поймали! — раздался снова крик.
И, бросив Ракел, толпа, топоча, ринулась из бара.
Алемон усадил Ракел на стул и принес ей рюмку коньяка — пусть немного придет в себя, а сам побежал следом за остальными.
Полицейские, окруженные толпой любопытных, вели в участок Донату. Сначала им удалось найти банку из-под керосина, на ней были отпечатки пальцев Донату Потом Родригу поставил посты на всех
