и рано или поздно ей поддастся. Важно, только выдворить из дома Рут, а за этим дело не станет.
— Рут, милая, — окликнул жену Маркус, вбегая в комнату, — уезжаем из этого дома немедленно. Мы же собирались с тобой зажить своим домом! И сделаем все, как собирались. Слышишь?
— Нет, Маркус, — ответила Рут, повернувшись к нему заплаканным лицом. — Я уеду, а ты останешься здесь со своей женой. Потом будет видно.
— Но моя жена — ты, все и так давным-давно видно! Что случилось, Рут? Уйдем немедленно! Слышишь?
— Нет. Закон сейчас не на моей стороне, и пока уйду одна я.
— Погоди, — поморщился Маркус. — Дождись меня здесь, я немедленно съезжу к Жалвао, посоветуюсь с ним, и мы будем действовать так, как он скажет.
Пока Маркус переодевался, искал необходимые для консультации бумаги, Рут неподвижно сидела в уголке, но мысленно она уже успела собрать свои вещи, мысленно она уже ушла из этого дома.
Маркус умчался. Рут обнаружила в углу свои платья и стала перекладывать их в сумку. Остальное, собственно, было все собрано — чемоданы-то она не распаковывала.
Внизу раздался шум голосов, и, к своему удивлению, Рут увидела перед собой Тоньу с Алзирой. Она обрадовалась — пришли настоящие ее друзья! Им навстречу вышел Виржилиу, который оказался дома, и увел Тоньу к себе. Рут видела все это из своего окна.
Тоньу был в страшном возбуждении. Он поторопился приехать в Рио, чтобы защитить Рут от Ракел. Намерения у него были самые серьезные, и он не собирался их таить. Во всяком случае, он тут же поделился ими с Виржилиу:
— Мне придется убить Ракел, — со вздохом сказал Тоньу и сжал кулаки, — а то ведь она всем успеет навредить.
— Правильно, — ласково сказал обрадованный Виржилиу. Такой поворот событий очень его устраивал. — Постарайся увезти ее в Понтал-де-Арейа, а там все само сладится. Обрывистый берег, острые камни. От несчастного случая никто не застрахован, правда ведь?.. Никто и не узнает, что ты ей слегка помог. И мы с тобой тоже ни о чем таком не говорили. Так ведь? Ты будешь молчать? Ты же умный парень.
Тоньу кивнул. Он был рад найти союзника своим замыслам.
Увидев посетителей, Ракел тут же побежала к Рут. — Ну что ж, сестричка, все складывается для тебя как нельзя лучше. Воспользуйся обществом Тоньу и Алзиры и поезжай к родителям в Понтал-де-Арейа. Если ты ждешь решения адвоката, то поверь, никакой адвокат не разрешит твоих проблем. Их ты можешь решить только сама.
Словно змея на кролика действовала Ракел на Рут. Еще пять минут назад Рут собиралась дождаться Маркуса, но вот она уже выходит с сумкой и садится в машину, пригласив с собой Тоньу и Алзиру. А Ракел смотрит, как они уезжают, из верхнего окна комнаты, которая еще так недавно принадлежала Рут…
Виржилиу тоже выглянул в окно: неужели Тоньу удалось так быстро увезти с собой Ракел? Нет, вряд ли. Ракел не из тех, кого можно быстро уговорить. Наверняка уезжает Рут. Тоже большое облегчение. А за Ракел он возьмется сам и выкурит змею из дома.
Маркус вернулся довольно скоро и страшно расстроился из-за того, что Рут уехала. Объяснить себе это он мог только одним: несовместимостью сестер. Но Рут все-таки должна была его дождаться.
Жалвао, изучив брачный контракт, с сочувствием посмотрел на Маркуса.
— К сожалению, молодой человек, вступая в брак, вы поступили весьма неосмотрительно. В случае развода вы пообещали своей жене раздел имущества, так что теперь она вправе претендовать на половину всего того, что вы имеете.
Маркус махнул рукой, он готов отдать и больше, лишь бы от этой жены избавиться.
Жалвао правильно понял жест Маркуса.
— Советую вам держать себя в руках, действовать крайне осторожно, оговаривать каждый шаг со мной. Уверен: все кончится для вас благополучно. В мире нет ничего невозможного. Но процедура потребует, очевидно, не меньше года, учитывая сложный характер вашей жены.
Маркус поблагодарил сеньора Жалвао и поспешил домой. Он собирался предложить Рут немедленно подыскать квартиру и немедленно поговорить с Ракел о разводе.
Маркус собрался ехать в Понтал-де-Арейа, и Виржилиу тоже поехал вместе с ним.
— Не понимаю, чего ты так разволновался, — сказал он сыну, садясь рядом с ним в машину. — Я не вижу между сестрицами особой разницы!
Маркус ожег отца гневным взглядом и даже возражать ему не стал.
— На твоем месте я женился бы на Андреа, — продолжал Виржилиу. — Умница, красавица, из хорошей семьи. Не чета этим втирушам!
Маркус молчал. Ему не хотелось сейчас ссориться с отцом — сейчас, когда он твердо решил нажить своим домом.
Видя, как по-хозяйски ведет себя в ее доме Ракел, как гоняет туда-сюда Диву, Кларита так и кипела. Дива теперь приносила невестке завтрак к постель, а потом бегала целый день то за одним пустяком, то за другим. Услышав, как Ракел говорит Арлет: «Я уверена, Маркус будет моим мужем», — Кларита взорвалась.
— А я уверена, что он теперь никогда не расстанется с Рут. Он любит ее! — сказала она.
— Ну ясное дело, вы за то, чтобы ваш женатый сын развлекался еще и с любовницей, — протянула Ракел. — Вы же развлекаетесь с Алемоном.
У Клариты горло перехватило от негодования: она успела позабыть ту бесстыдную, циничную наглость, которая с первого дня отличала Ракел…
Ракел расхохоталась. До тех пор, пока она имела дело с совестливыми людьми, она была неуязвима.
Алзиру до смерти перепугали намерения Тоньу. Чего она только не делала, чтобы убедить его в том, что Бог сам покарает злодейку-Ракел и он не смеет вмешиваться в дела Провидения.
Теперь, когда в поселок вернулась Рут, Тоньу уже больше не звал Алзиру этим именем, он называл ее Алзирой, а чаще «худышка», и относился с прежней нежностью.
Эту перемену Алзира встретила с радостью. Она надеялась, что рано или поздно Тоньу раздумает ловить луну в небе и повернется к ней — простой земной девушке, которая привязалась к нему всем сердцем.
— Посмотри на Донату, — твердила она Тоньу, — вот человек, который пошел на преступление. И что? Принесло оно ему счастье? Всю жизнь он всех сторонился, боялся, все были ему врагами, потому что, того и гляди, обнаружат, что он преступник. В конце концов, он не выдержал и сделал все, чтобы попасть под арест.
— Но сначала как следует насолил рыбакам, — мрачно сказал Тоньу.
— А чего еще можно ждать от преступника? — возмущенно спросила Алзира. — Но если даже толстокожий негодяй Донату не выдержал, пусть не угрызений совести, потому что он — бессовестный, но своих страхов и тревоги, то с тобой-то что будет? Ты же сразу с ума сойдешь!
— Я хочу оградить Рут от опасности, — упрямо отвечал Тоньу. — Иначе ведьма Ракел сживет ее со свету. Но ты права в одном, худышка, вряд ли я смогу с ней расправиться. Я ведь уже пытался, и не раз. Но у меня так ничего и не вышло…
Зато Тоньу удалось другое. Наконец-то он вылепил фигуру своего отца, и когда Флориану заглянул к нему в мастерскую, то остановился пораженный.
— Вот теперь это — твой отец, — сказал он. — Точка в точку.
Тоньу, польщенный, поблагодарил. Он и сам чувствовал, что скульптура получилась — как живой, с доброй усмешкой смотрел на своего сына умудренный житейским опытом рыбак. Он, который давным-давно покинул своих детей, был опять с ними. И был доволен, что малышка Глоринья удачно вышла замуж и счастлива. Что возле его сынка-фантазера появилась преданная и верная душа…
Нервничая, Донату все ждал, когда же ему предъявят обвинение в убийстве. Но комиссар Родригу будто воды в рот набрал. За сожженные лодки Донату приговорили к штрафу, то есть, попросту обязали вернуть рыбакам сожженные лодки, да еще и приплатить им за нанесенный ущерб. А вот за другое, куда более страшное преступление, которое тяготело над ним всю жизнь, не давая ему ни есть, ни спать
