— Пристрели, — соглашается она. — Будет у тебя такая возможность — пристрели. Но жить надо здесь и сейчас. А сейчас...

И тут она резко так ко мне склоняется — я аж отпрянул от ее бледно-зеленой светящейся морды.

— ... а сейчас, — продолжает, — запомни следующее, Прыжок. Никогда, ни при каких обстоятельствах не смей тыкать в меня стволом! Хочешь убить — попробуй, не возражаю. Но угрожать мне не смей! Понял?

Я киваю. Молча. Очень уж голос у Катьки страшный. Звенит, как сталь. Ненависти в нем больше, чем во всей моей жизни. Сразу ясно — такая слов на ветер бросать не станет.

— Голова сильно болит? — спрашивает она уже совсем другим голосом.

— Еще раз стукнуть хочешь? — интересуюсь.

Она не отвечает. Обходит меня, становится сзади, опускает руки мне на затылок. Я хочу повернуться, посмотреть, чего эта сука опять удумала.

— Не дергайся, — шепчет. — Сейчас... потерпи немного...

Ну, сижу, терплю... А что остается-то?! И чувствую вдруг, как боль уходит, голова делается яснее и даже сил прибавляется. И хотите — верьте, хотите — нет, а кажется, что даже теплее стало.

Катю я не вижу, только слабый свет от ее маски этаким бледным сиянием вокруг. И от рук ее ощущения ну очень знакомые. И буквально через секунду у меня в башке окончательно прояснилось. Потому что вспомнил я, когда такие ощущения уже испытывал — на старой водокачке, в Твери своей.

Когда нас с Копытом и Кнутом гранатой подорвали. Ребят — в куски, а я уцелел. Только двигаться не мог, больно очень было. Меня и добивать не стали. Бросили, типа сам подохну, без посторонних усилий. До утра я валялся, двинуться не мог. Думал уже, крындец мне полный. Вот солнце взойдет, приползет какая- нибудь мразь, башку откусит...

И тут она вернулась — зеленоволосая та. Не ушла, хотя мы с пацанами и прикрывали ее до последнего. Вернулась, села рядом, прямо на камни. Руками по мне водит, шепчет что-то. А я то отрубаюсь полностью, то опять в себя прихожу...

Я спросил ее тогда: отчего вернулась? А она мне: помочь тебе надо было, вот и вернулась. Опасно, говорю, здесь. Поймают. Ничего, отвечает, с тобой не поймают. Ты, говорит, сейчас поправишься, защитишь. Смог бы — рассмеялся бы тогда, честное слово. Но я не то чтобы смеяться — дышать с трудом мог. Чувствовал, как ребра поломанные трещат. Про руки и ноги уже не говорю, кукла без каркаса — вот кто я тогда был.

До полудня она возле меня сидела. А как солнце за полдень перевалило, я уже был здоровее прежнего. И слово свое сдержал — защитил как мог. Когда нас Корпус обложил, пацаны хотели было ее отдать, себя ее жизнью выкупить. Я не позволил. Одного убил, а не позволил. Убил и не жалею. Потому что ее спас.

И она нас спасла. Никто же не верил, что мы из этого проклятого туннеля выберемся. От голода и жажды подыхали же. А она всех нас, всех четверых поддерживала силой своей колдовской...

— Все... — шепчет Катька. И тепло ладоней медленно исчезает. Но я опять нормально себя чувствую.

— Спасибо, — отвечаю. Тоже шепотом.

Катя села рядом, достала из кармана своей кожаной куртки какой-то черный мешок, на голову его натянула. Я сперва не понял — зачем? А потом дошло. Маска ее дурацкая в темноте светится не хуже маяка. Нас по ней застукать — пара пустяков.

— Где тебя так? — спрашиваю.

— Долго рассказывать, — отмахивается.

Ясно. Не хочет говорить. Ну и не надо, я не настырный.

— А за что ты меня так вот? — спрашиваю. — Об стенку-то... То есть за что — понятно. Но вот ты сама скажи, не прав я разве? Чего это ни Макс, ни Дашка не дежурят, а? Обидно же...

— А ты сам не понимаешь?! — удивляется.

— Нет, — признаюсь. — Не понимаю! Вот хоть еще раз башкой об стену, а не понимаю!

— Ты Максу доверяешь?

— Доверяю, — говорю. — Правда, чуть поменьше доверяю, чем Огненному Скорпиону. Тот тоже только и ждет момента, чтобы задницу поджарить, как и этот Макс...

— А ты думаешь, Эллина ему доверяет? — спрашивает Катя.

— Ну, — пожимаю плечами, — доверяет или не доверяет — не знаю. А вот что ни Макс, ни Дашка не дежурят — другой вопрос.

— Дарья за Максом следит, — выдает вдруг Катя.

— Иди ты?! — поражаюсь. — Они же с Эллиной грызутся, как... как не знаю кто!

Катя усмехается. Продолжает:

— Никто тут Максу не доверяет. И Дарья следит за ним. Чтобы в случае чего принять меры. И тебе не доверяют. Никто. И за тобой тоже следить надо.

Я хотел было спросить у Кати, не ей ли поручили за мной приглядывать. Но потом вспомнил про Колобка и спрашивать уже не стал — и так все ясно.

— Ну, это понятно, — говорю. — Согласен. Мне доверия нету, не спорю. Максу — тоже. А вот на фига нас тогда в группу взяли?! Нервишки себе пощекотать, что ли?

Катя не отвечает. Молчит. И я молчу. Сидим, прислушиваемся к тишине. Ни звука, только редкие капли с ветвей на землю шлепаются.

— Ты где ее встретил? — спрашивает вдруг Катя.

— Кого?!

— Женщину, — поясняет. — В красном платье. Которая нам на помощь пришла. На Севастопольском.

— В Твери, — отвечаю.

— В Москву ты за ней пошел?

Догадливая, блин...

— Ага.

— Напрасно, — говорит. — Не человек она. Не отсюда. Не из этого мира.

— А мне фиолетово, — пожимаю плечами. — Отыскать ее хочу.

— Она сама тебя отыщет, когда нужно будет, — говорит Катя с какой-то жалостью в голосе. — Нужен ты ей зачем-то.

Молчу.

— Я не настраиваю тебя против нее, — продолжает Катя. — Разное бывает. Просто я никогда ничего хорошего из Багнадофа не видела...

— А сама-то?! — спрашиваю. — Саму-то тебя и вовсе не понять — кто ты, откуда, зачем? Вроде в магии рубишь, а на том же Севастопольском ни фига не сумела бы без этой женщины. Вроде бы, говорят, в гоблинских заморочках разных сечешь, а крестик на себе таскаешь. Не пойму я тебя, Катя. А непонятного я не люблю. Потому что... потому что непонятно!..

— Крестик... — бормочет Катя. — Из-за крестика этого, наверное, у меня на Севастопольском и не получилось. Он хоть и неосвященный, но с магией конфликтует... А эта твоя... женщина зеленоволосая... Она ведь нам помочь смогла только потому, что пользовалась теми же заклинаниями, что и я. А заклинания эти не из Срединного Мира — из Багнадофа.

— Ты думаешь, что сама она ОТТУДА?! — усмехаюсь.

— Не думаю — знаю, — говорит. — И то, почему ты с нами оказался, тоже понимаю.

— Разъясни хоть, — говорю. — А то я сам не понимаю, зачем с вами тащусь.

— Ты сам-то летописи эти читал? — неожиданно спрашивает Катя.

— Какие летописи?! Ах, блокнот этот... Ну, читал, — отвечаю.

— Понял, о чем там?

— Ни хрена я там не понял, — ворчу. — Про Багнадоф там было что-то. Про «резаного» какого-то...

— Не про «резаного», — поправляет Катя. — Про Резника. Иосиф Резник. Маг и каббалист. Человек, вызвавший сюда — в Срединный Мир, на Землю, — всю эту нечисть. Провинцию Преисподней, Багнадоф.

— Ни фига ж себе!..

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату