так улыбается, спокойненько Гнусю меч отдает.
Я смотрю на Гнуся и понимаю, что это он себя сейчас сам заводит. Давно я его знаю, видел такое не раз уже. Вроде бы сидит себе тихонечко, а потом — как давай сам себя накручивать! Глядишь — вокруг уже одни трупы.
Нет, думаю, они Гнуся в два счета сожрут. Не годится так. Лучше я сам пойду, посмотрю, из чего сделаны мозги у этого крутого благородного... как его там?..
Я уже хочу встать — не могу. Блин! Чё случилось-то?!
Гляжу, а Мархаэоль свою ручку на колено мне положила, к скамье прижала и не отпускает. Ручка-то на вид нежная, тоненькая, а силища в ней — не шевельнуться.
Я обалдел вначале, на нее смотрю, прямо в глаза ей. А Мархаэоль тихонечко так головой мотает. Типа не лезь...
Не, нормально, да?
А Гнусь уже вниз по лестнице потопал, мечом Колобковым помахивает.
— Эти суки, — говорит, — Дашу убили. Им теперь самим не жить, мать их!
Я смотрю на Мархаэоль, злость во мне кипит. Дергаюсь изо всех сил — пустой номер.
— Пусти, — говорю. — Пусти, сука!
Она молчит. Только опять головой еле заметно так мотает. Типа хрен тебе, Прыжок.
— Убью, зар-раза! — шиплю на нее.
— Убей, — соглашается она шепотом.
Я на наших оглядываюсь. Никто ничего не замечает. Блин, позорище-то какое, мать твою! Получается, я приятеля своего подставил! Блин! В голове каша царит, не понимаю, чего делаю.
— Назови свое имя! — грохочет голос над ареной.
— Гнусь!
И его голосок почему-то тоже разносится над Театром, и ничуть даже не тише. А когда голос Гнуся такой громкий, это, скажу вам, страху наводит, будьте уверены.
— Назови свое истинное имя! — требует голос.
Я ошалел слегка, а потом сообразил, что это он настоящее имя требует назвать. Ну, Гнусь тоже не дурак оказался.
— Сергей Ватолин! — кричит.
— Бой открыт! И пусть победит сильнейший!..
Посмотрел я на этого благородного, который против Гнуся вышел, — так себе, хиляк какой-то. Стоят они на арене, даже отсюда видно, как Гнусь усмехается, берет меч поудобнее.
А хиляк тот разводит в стороны руки, и в правой руке его тоже меч. Но короткий очень, раза в два короче того Колобкового, с которым Гнусь на арену вылез. Ага, думаю, сейчас Гнусь этому хрену покажет, как железяками махать.
А хиляк этот вдруг словно бы прозрачным стал. Ну, не совсем прозрачным, конечно, не до конца. Но сквозь него все очень даже хорошо видно. И тут хмырь этот прыгает — как кузнечик, метров на двадцать, через всю арену, сука! — приземляется на корточки и мечом своим — Гнуся! Снизу вверх!
— Твою мать! — не выдерживаю я.
Меч прошел сквозь Гнуся, как сквозь масло. Гнусь покачнулся, выронил меч. И тут к нему со всех сторон, откуда ни возьмись, опять туман — волнами налетает, темнеет... и все...
— Твою ма-а-ать... — Я невольно лицо ладонями закрыл.
Но слышу, как Мархаэоль говорит:
— Он теперь собственность лорда-демона Симмаархаала Нэга... Страшная участь уготована ему... страшная и вечная...
Я руки опустил, посмотрел на Мархаэоль. Хотел ей сказать, но голос опять громыхает:
— Благородный господин Аралон Крэссат от лица покровителя области Драф, лорда-демона Симмаархаала Нэга, вызывает на поединок тварей Срединного Мира, присутствующих здесь!
Ну, блин!
Хватит!
Этот лорд-его-мать всех же нас перебьет, сука! А Мархаэоль силой своей помогать и не думает даже! Ничего, если я на арену вылезу, у нее другого выхода не останется просто!
Я подскакиваю, словно меня шилом сзади ткнули. Мархаэоль тут же меня за руку хватает, обратно тянет. И тут я не выдержал и влепил ей пощечину.
Не, нормально, да?
Блин!
Руку бы себе отрезал за это. Сам не знаю, как это получилось. Типа случайно. Я сам оторопел от этого, наши все на меня глаза вытаращили. Мархаэоль молчит, никакого выражения на лице нету совершенно, словно кукла.
Я уже рот открыл, чтобы прощения у нее просить, да не успел. Громкий голос — сильный такой, ровный, уверенный в себе — внятно произнес:
— Я принимаю вызов от лица тварей Срединного Мира, присутствующих здесь!
Оглядываюсь. Наши все на месте, на арену таращатся. Коновалов так нервно хихикнул и пальцем ткнул — посмотри типа сам.
Ну, смотрю.
Идет по арене какой-то, в длинном черном плаще. Ужасно длинный плащ, по земле волочится. И вообще, весь он одет в черное такое — штаны, рубашка, сапоги черные...
— Назови свое имя!..
А лицо его мне знакомо. Блин! Ну знакомо же! Или это он так на кого-то похож?
Но до тех пор, пока он не дал ответ на вопрос об имени, я никак не мог понять, кого же он мне так сильно напоминает...
— Максим Игнатьев!..
20. МАХВАТ
— Назови свое истинное имя!
— Махват Игнт! Повелитель провинции Антаар, мира Саакбарад!
Прыжок захлопал глазами от удивления и повернулся к Мархаэоль. Та сидела, словно каменное изваяние, устремив неподвижный взгляд на арену.
— Махват... — растерянно пробормотал Прыжок. — Игнт... Игнт?!
— Мой брат, — ледяным тоном ответила Мархаэоль.
— Вашу мать, — заявил Прыжок. — Кто бы мог подумать...
Макс, то есть Махват Игнт, развел руки широко в стороны. Его противник Аралон Крэссат взмахнул мечом, сделал какое-то неуловимое движение и через секунду оказался прямо перед Махватом. Разворот, удар — шум рассекаемого воздуха слышен был даже на трибуне, где сидел Прыжок. Но...
...Махвата уже не было. Меч Аралона Крэссата пронзил пустоту. Со стороны казалось, что это вызвало удивление даже у него самого. Аралон Крэссат принялся озираться по сторонам в поисках исчезнувшего противника. Но вокруг никого не было. Однако что-то привлекло внимание Аралона Крэссата — какое-то легкое, едва уловимое дрожание воздуха, словно над раскаленным песком в жаркий полдень...
А дальше все произошло удивительно быстро. Настолько быстро, что Прыжок даже не успел толком сообразить, что же случилось.
Аралон Крэссат начал поворачиваться лицом к этому загадочному и еле видимому мареву в дальнем конце арены, когда из пустоты возникла темная фигура Махвата Игнта. Махват сделал одно-единственное движение рукой, и воздух распорол ослепительно яркий луч света. Луч этот протянулся над ареной, уперся в грудь Аралона Крэссата... и Аралон Крэссат застыл на секунду, чтобы в следующий же миг рассыпаться мельчайшей, почти невесомой золотистой пылью.
Трибуны взревели. Многие повскакивали со своих мест, принялись аплодировать. Махват же прижал
