Будь у Мантеллины деньги, он, наверное, уехал бы. Мальчуган, правда, не знал, куда ему ехать, но он сел бы в поезд и укатил как можно дальше.
Аугусто прислонился к решётке, у самого входа на перрон, и принялся разглядывать людей, которые сновали взад и вперёд с огромными чемоданами и пакетами.
Вдруг рядом с ним очутился мальчуган, ещё более оборванный, чем он. Мантеллина украдкой взглянул на него: в красных, распухших от холода руках маленький оборвыш держал связку иконок. Незнакомец тоже исподтишка наблюдал за Аугусто.
- Что ты тут стоишь? - спросил наконец мальчуган Мантеллину.
- А тебе какое дело?- мрачно произнёс в ответ Аугусто.
- Я здесь работаю.
- Ааа! - протянул Мантеллина, заинтересовавшись.
- Продаю иконки, - продолжал ребёнок, - и зарабатываю много денег.
В сердце Мантеллины загорелась надежда.
- Где ты их берёшь? - спросил он после минутного молчания.
- Хочешь работать со мной? - предложил мальчуган. - Я научу. Как тебя зовут?
- Настоящее моё имя Аугусто, но все зовут меня Мантеллиной. А тебя как?
– Меня Джованни. Значит, согласен?
Мантеллина кивнул головой.
- Тогда пошли! - сказал Джованни.
Они остановились возле калитки, где проходят носильщики с тележками, нагружёнными чемоданами. По знаку Джованни мальчишки быстро прошмыгнули на перрон и устремились к поездам.
Джованни оказался большим мастером. Оглянувшись с опаской по сторонам, он прыгнул в последний вагон поезда.
- В нашем деле никогда не стоит выбирать дорогие поезда, скорые и экспрессы, - шепнул Джованни своему ученику. - Лучше всего поезда, направляющиеся в провинцию.
Тут мальчуган полностью преобразился: он выпустил из рукавов старого поношенного пальтишка лохмотья, до того тщательно спрятанные, и теперь выглядел ещё более оборванным. Затем он пальцами натёр себе докрасна глаза, так что в них показались слёзы, и, волоча ноги в дырявых башмаках, зашлёпал по коридору вагона; Мантеллине он велел следовать за ним и учиться.
В первом купе ехала семья. Достав из пакета завтрак, взрослые и дети шумно жевали бутерброды с колбасой. Джованни прислонился к дверному косяку и голодными глазами уставился на пассажиров. Он смотрел так настойчиво, что женщина в конце концов спросила, не хочет ли он есть. Мальчуган кивнул головой, и слеза покатилась у него по щеке. Он протянул руку с иконкой; девочка взяла её. Мать достала сумочку, начала в ней рыться, и тут Джованни стремительно выпалил:
– Сто лир!
Женщина удивилась.
– Ты хочешь сто лир за эту иконку? - переспросила она.
Джованни кивнул головой. Мать убрала сумочку и прикрикнула на него:
– Тогда убирайся прочь, я не дам тебе ни гроша!
Мальчуган выхватил иконку из рук девочки и моментально скрылся.
Мантеллина ничего не мог понять.
Джованни подошёл к пожилой синьоре, дал ей иконку и получил за неё пятьдесят лир. Постепенно, в зависимости от более или менее выгодной продажи, горсть монет увеличивалась.
Вдруг Джованни повернулся и, шепнув на ухо Мантеллине: «Контролёр», - бросился по коридору наутёк.
Они спрыгнули с поезда, спрятались за водонапорной башней, переждали, пока пройдёт контролёр, потом сели в другой вагон и начали всё сначала.
Когда иконки были распроданы, Джованни торжественно заявил Мантеллине, что они заработали три тысячи четыреста лир.
- Завтра пойду в больницу, - сказал он. - Если хочешь идти со мной, тебе тоже придётся работать.
Мантеллина колебался.
- Куда ты деваешь столько денег? - спросил он.
Дети вместе спустились по лестнице и на вокзале, в тёмном уголке, между газетным киоском и входной дверью, увидели человека с напомаженными волосами. Они подошли к нему.
- Кто это? - сразу же осведомился мужчина, показывая на Мантеллину.
- Мой друг. Он тоже хочет работать, - ответил Джованни.
- А, хорошо. Сколько ты принёс?
Джованни достал две тысячи пятьсот лир и отдал их мужчине.
- Тут всё? - спросил тот.
- Всё, - ответил Джованни.
Но не успел мальчуган это произнести, как напомаженный субъект обшарил его карманы.
- Сколько раз я тебе говорил, - со мной номер не пройдёт! - воскликнул мужчина, вытаскивая остальные деньги.
Он залепил мальчишке две звонкие пощёчины, от них у Аугусто искры послышались из глаз.
- Почему он отнимает у тебя деньги? - спросил Мантеллина.
- Это хозяин, - ответил Джованни, держась от боли за щёки. - Он даёт мне иконки для продажи.
- Ах, вот оно что!
У Мантеллины пропала всякая надежда.
- На, держи! - Субъект протянул Джованни четыреста лир.
- А ты, - добавил он, пронзая взглядом Мантеллину, - если хочешь работать, запомни: я не люблю никаких фокусов и лжи; все эти штучки нужны разве лишь для того, чтобы разжалобить клиентов, - понятно?
Мантеллина отошёл на несколько шагов, плюнул в сторону напомаженного субъекта, крикнул «мерзавец!» и со всех ног устремился с вокзала на площадь, освещённую ярким светом уличных фонарей.
Глава 11. Детский ансамбль «Сицилия»
Когда Антонио и Карчофо переставали играть, они садились за отдельный служебный столик и отдыхали.
Иногда администратор зала, смешной коротыш, подпрыгивающий, словно кузнечик, посылал им лимонад. Потом он приглашал какую-нибудь девушку, скучающую без кавалера, и шёл танцевать с ней, выделывая при этом сложнейшие фигуры.
Антонио и Карчофо наблюдали за танцующими и смеялись.
Несколько парней, в полосатых костюмах, с длинными ногтями и модными золотыми перстнями, приходили сюда чуть ли не каждый день. Они сидели раз валясь за столиками или кружили по залу, танцуя с девушками. Именно эти парни, завсегдатаи ресторана, были большими поклонниками Антонио и Карчофо, которые выступали, чередуясь с оркестром.
Парни приглашали ребятишек в свою компанию, а иногда кто-нибудь из них отводил в угол Антонио и подолгу о чём-то шептался с ним.
Карчофо и здесь развернул бурную деятельность. Однажды в воскресенье он притащил в ресторан «Рисорджименто» Розалию. Выступление. её прошло с колоссальным успехом.
