белых остроконечных колпаках и в непомерно широких штанах, разрисованных квадратами. Пятый клоун лежал в коляске для кукол и изображал грудного ребёнка.
Клоуны представили пантомиму, во время которой они то и дело падали, спотыкались, кувыркались и вытворяли массу всяких глупостей. Под конец взрослые клоуны кольцом окружили маленького, игравшего на губной гармонике, и начали руками и ногами отбивать такт.
До выхода клоунов Том вёл себя хорошо, но, как только они появились на манеже, он стал проявлять признаки беспокойства, и Энн даже пришлось взять его к себе на колени.
Но когда клоуны под рукоплескания восторженной публики в последний раз обходили манеж и прошествовали возле кресел первого ряда, Том с воем вырвался из рук Энн и, словно одержимый, устремился к маленькому клоуну с губной гармоникой. Тот сначала чуть не упал от удивления, но потом принялся обнимать и ласкать собаку, и сразу стало ясно, что они большие друзья.
Всё это продолжалось одно мгновенье.
- Мантеллина! - сдавленным голосом закричал Джанджи и, прежде чем Энн смогла удержать его, перепрыгнул через низкий барьер и тоже бросился в объятия маленького клоуна.
Дети обнимались и плакали, а Том, вне себя от радости, бегал вокруг остальных клоунов, остолбеневших от удивления.
Зрители сначала смутились и не знали, что делать, но вскоре разразились дружными аплодисментами, а клоуны, так как выступление их окончилось, посадили себе на плечи обоих малышей и с триумфом унесли их за кулисы.
Энн и Гвидо пришли в замешательство, но они быстро опомнились и помчались за кулисы, где несколько артистов окружили Джанджи, Тома и Мантеллину, желая поскорее узнать, что всё это значит.
Мантеллина очень гордился работой в цирке и своими новыми друзьями. В тот памятный вечер, когда мальчуган, голодный и продрогший, бродил по городу, его подобрал самый старый клоун и взял к себе.
Аугусто повёл Джанджи к домику на колёсах, где клоун приютил его.
- Этот дом не стоит на месте, - сказал Мантеллина.
Лицо мальчика было покрыто густым слоем грима, а глаза блестели от радости.
- Когда не стоит на месте? - спросил Джанджи, заинтересовавшись.
- Когда нужно ехать в другой город, давать представление, он движется вместе со всеми домиками на колесах.
– И ты тоже хочешь уехать с ними? - спросил озабоченно Джанджи.
- Не знаю, - произнёс неуверенно Мантeллина.
- Давай вернёмся вместе к Тури, - предложил Джанджи, обнимая своего друга.
- Хорошо, - ответил Аугусто. Но его голос снова прозвучал неуверенно; неужели он собирается остаться в цирке?
- Ты не хочешь? - переспросил его Джанджи.
- Я здесь работаю, - ответил Мантеллина. - И всё, что я ем, я зарабатываю сам, - понимаешь? А вечером, в постели, когда думаю об этом, мне становится легко-легко и я чувствую себя свободным.
Свобода! Свобода! Как хорошо чувствовать себя свободным! И Джанджи решил, что он больше никогда не вернётся к Гвидо.
Глава 14. Антонио отправляется на свидание
Поезд мчался во весь опор. Вдруг вдали стала вырисовываться высокая гора, покрыта я снегом. На расстоянии она казалась не белой, а нежно-розовой, совсем прозрачной.
Озеро было спокойным, тёплым, приветливым.
Мария ожидала Антонио на пирсе. Каштановые волосы девочки, собранные в узел на макушке, сплошной густой массой падали на плечи.
Как только Антонио увидел Марию, он почувствовал себя очищенным, будто обновлённым. Он подошёл к девочке, посмотрел на неё, но не осмелился протянуть руку.
- Здравствуй, - сказала Мария.
- Здравствуй, - тихо ответил Антонио и впервые за много времени улыбнулся, но так, одними глазами, что Мария этого даже не заметила.
– Ну, ты доволен? - спросила девочка.
Антонио кивнул.
- Спасибо, - сказал он с глубоким вздохом, любуясь солнцем, всё больше заливавшим берег, и тенями, которые теснились у подножия горы, взбирались вверх, скользили по домикам и исчезали.
- Я никогда ничего не забываю, - сказала Мария.- Папа тоже так говорит.
- Спасибо, - повторил Антонио, не сводя с неё глаз. Они двинулись в путь.
- Нандо уезжает через несколько дней. Я как только узнала об этом, сразу же тебе написала.
Дорога шла в гору. Вдруг Мария остановилась, повернулась и, предвкушая то ошеломляющее впечатление, которое произведут её слова на мальчика, объявила:
- Сегодня ты будешь у нас завтракать. Папа хочет с тобой познакомиться, а мама испечёт для тебя торт.
- Кассату? - переспросил Антонио.
- Да, - смеясь, подтвердила Мария.
- Кассата делается с цукатами и с миндалём, - уточнил мальчик.
Дальше они шли молча.
- А кассата вкусная? Я её никогда не пробовала.
- Очень вкусная, хотя, по правде говоря, я ел её всего один раз, - ответил Антонио. - Помню, она пахла цветами.
Они подошли к гончарной мастерской. Старичок в чёрном переднике доброжелательно встретил Антонио и, после небольшого испытания, сразу же взял его на работу вместо Нандо.
– Молодчина Мария! - сказал своему новому помощнику старик Ансельмо. - Она чуть ли не каждый день приходила справляться, когда уезжает Нандо. Вот уж плутовка! Больно ей хотелось найти место для своего дружка!
Девочка покраснела.
Небольшой домик с садом, в котором жила семья Марии, находился на самом берегу озера.
Торт, испечённый девочкиной мамой, был очень вкусным. Озеро напоминало Антонио море. Он снял ботинки и носки и побежал по песку босиком, несмотря на протесты Марии и её мамы. Только капитан смеялся. Мужчины лучше понимают друг друга ..
Когда Антонио вернулся домой, Карчофо лежал уже в постели, но не спал. От досады и злости волосы торчали у него на голове, как иглы. Едва парень открыл дверь, Джузеппанджело сел на кровати и решительно спросил:
- Где ты был?
Антонио вытащил из кармана железнодорожный билет и бросил его другу.
- Вот где я был, - сказал он.
Карчофо повертел билет между пальцами: Милан - Лавено, туда и обратно. «Спасибо тебе, святая Розалия!» - мысленно произнёс мальчик. Он облегчённо вздохнул, откинулся на спину, и даже волосы, казалось, легли у него на свое место. Потом вдруг мальчика охватило сомнение.
- Нашёл работу? - спросил он.
- Нашёл, - ответил Антонио, не глядя ему в глаза, - временно.
- А! - воскликнул Карчофо, несколько разочарованный.
- Я променял верное дело, весьма прибыльное, на временную работу ... - сказал Антонио и отвернулся к стене, что-бы не расхохотаться.
