Неожиданно луч зимнего солнца упал на ее лицо, на очертания грудей под платьем. При свете дня она казалась старше, казалась усталой и печальной, хотя все еще красивой. Ему стало жаль ее, хотя она явно не испытывала жалости к себе.
Он спросил:
— Как вы думаете, ваш муж все еще связан с махинациями в доках?
— Конечно, связан. Хотя можно с таким же успехом назвать это воровством. Я тебе говорила, что слышала, как приходящие к нему посланцы сообщают о строительстве кораблей и о материалах, которые растворяются в воздухе. О товарах, количество которых никогда не соответствует записям в книгах. «Усушка», как они это называют. И я еще кое-что узнала для тебя. Ты просил узнать что-нибудь о человеке по имени Френсис Пелхэм. Ну вот, я узнала, что мой муж ответствен за его недавнее назначение в дептфордский док. Я нашла письма, в которых он рекомендует Пелхэма Манселлу.
Сердце у Неда забилось быстрее.
— Вы должны быть осторожны. Если ваш муж узнает, что вы роетесь в его бумагах, если он узнает, что вы все это рассказываете…
— Надеюсь, — тихо сказала она, придвигаясь к нему, — что ты сумеешь должным образом отблагодарить за то, что я подвергаю себя риску.
— Конечно, я благодарен. Вы знаете, что это так.
— А как сильна твоя благодарность?
Она придвигалась все ближе. Ее горестное настроение изменилось; она радостно улыбалась.
— Настолько же сильна, как в прошлый раз, когда мы были вместе?
— Сара, — сказал он предостерегающим тоном, — вы уже сказали, что ваш муж знает о нашей последней встрече. Если он поймет, что вы снова встречались со мной, что он сделает?
— Ничего, — сказала она, — чего он не делал бы раньше. Это как бы игра между нами. Подумать только, что перед тем как выйти замуж, я мечтала о любви, о детях…
Она снова рассмеялась, уже над самой собой.
— Ах, Нед. Тебе, знаешь ли, следует завести детей. Где-нибудь должен существовать человек, которого ты любишь.
— Когда-то такой человек был, наверное, — произнес он. — Но это было давно. Ошибка юности.
— Тебе, вероятно, лет двадцать пять — двадцать шесть, и ты считать себя сведущим в любви. Мне тридцать четыре. И мой муж бил меня в течение всего нашего супружества.
— Должен быть кто-то, к кому вы могли бы пойти. Ваши родственники, ваши друзья; кто-то, кто мог бы вам помочь.
— Что толку? Он найдет меня. И потом я уже говорила — я научилась придумывать себе собственные удовольствия. В порядке возмещения, если угодно…
Она взяла его за руку и посмотрела на шрамы от ожогов.
— Бедные руки. Я могла бы их вылечить.
— Сара, мне нужно идти.
Он высвободился и потянулся к двери у нее за спиной, но она преградила ему дорогу.
— Приходи повидаться со мной в Сент-Джеймский дворец, — сказала она. — Я еще что-нибудь узнаю для тебя, если ты обещаешь погубить моего мужа.
Он покачал головой.
— Как я смогу попасть во дворец? Даже если бы меня не вытолкали оттуда за то, что я шпион Нортхэмптона, это слишком опасно для вас.
Она быстро ответила:
— Приходи в сочельник. Там будет много посетителей — актеры, музыканты, мимы. Это единственная ночь в году, когда принц разрешает немного попраздновать. Да поможет нам бог. Если ты возьмешь лютню и как-то переоденешься, ты легко затеряешься среди остальных.
— Я постараюсь.
Он собрался уходить, но она быстро подошла к окну и выглянула на улицу.
— Пока что ты не можешь выйти из дома. Там Дункан, шталмейстер принца, со своей женой. У нее примерка в одно время со мной. Она пробудет здесь еще какое-то время.
Нед тихо выругался. Дункан, конечно, узнает его.
— В таком доме, — сказал он, — должен быть задний выход.
— Есть, но не из этой части дома. Отсюда только один выход — мимо Дункана и его людей.
Нед вернулся в комнату, стараясь держаться подальше от Сары Ловетт.
— Вам следовало предупредить меня об этом.
Она пожала плечами. На ее лице была улыбка.
— Я не могу оставаться здесь, — сказал он ровным голосом. — У меня дела. Надеюсь, что Дункан и другие меня не узнают.
Она встала перед дверью.
— Если ты попытаешься пройти мимо меня, я закричу. Я позову Дункана и скажу ему, что ты напал на меня.
Жалость, которую он испытывал к ней, исчезла. Она сняла с себя платок, волосы упали вниз, начала расстегивать корсаж. Нед сказал с невеселым видом:
— Если вы принудите меня, вряд ли это будет вам приятно.
— Будет, — тихо сказала она, придвигаясь к нему.
27
Для этого есть множество названий:
Для нас то будет «вранья голова»,
А для иных то «клюв», конечно, «враний»
Иль «дерева Гермесова зола»…
Когда Нед вышел из дома портнихи, не было видно ни Дункана, ни его сопровождающих. Он не знал, действительно ли Дункан был здесь, или Сара Ловетт солгала. Он вышел в дождь и ветер и глубоко вздохнул.
Разложение, унижение. Воистину чернота.
Он все еще чувствовал запах духов Сары Ловетт; слышал, как шелестели ее шелка, когда она двигалась под ним. Он предупредил ее, что сердит, и причинил ей боль, когда брал ее; но она не возражала. Она даже поощряла его. «Не с этого ли начались побои ее мужа», — подумал он.
Но все же она кое-что рассказала ему. Принц. «Время для возрождения…»
Он услышал шум, доносящийся из дома Мэтью, еще не подойдя к нему. Несмотря на дождь, брат устроил вечеринку, веселье выплеснулось на улицу. Пригласили нескольких девок из «Короны», они привели дружков, так что пронзительные голоса женщин соперничали со стуком кружек и шумом падающей мебели, потому что Тью и Дейви подрались из-за какого-то оскорбления, которое Дейви бросил по поводу кулинарных способностей повара, и тот в кои-то веки расслышал это.
Если Мэтью и ожидал краха, то он и его товарищи делали это со вкусом.
Нед замешался в толчею, расспрашивая о Льюке, потому что у него появились новые вопросы к лекарю.
— Его здесь нет, он в городе! — крикнул Дейви. — Ушел несколько часов назад с друзьями. Он может быть в «Трех гроздьях» или в «Черном быке». Ты присоединишься к нам?
— Наверное, попозже.
Нед снова вышел на улицу, размышляя, с какой таверны начать, и стоит ли вообще начинать, если Льюк пьет уже не один час. Потом он увидел Робина, бежавшего к нему со стороны пекарни. Худое лицо
