мальчика светилось от волнения.
— Нед, — сказал Робин. — Вы должны пойти посмотреть. На тигель.
Усталый Нед сказал:
— Это и вправду так необходимо? Прямо сию же минуту?
— Да, — сказал Робин; голос выдавал его нетерпение. — Пожалуйста. Прямо сейчас.
И Нед пошел за Робином по переулку к пекарне, мальчишка отпер дверь и подошел прямо к печке. Мерцание угля освещало взволнованное лицо мальчика, присевшего на корточки над тиглем, так что он весьма походил на ученика колдуна с лицом в саже, огромными темными глазами и заживающими обрубками на месте ушей. Ужасный химический запах наполнял воздух.
Робин повернулся к Неду, задыхаясь от волнения.
— Вчера жидкости грозила опасность высохнуть, так что я вспомнил, что сказано в вашем письме. Я делал выписки из него каждый раз, когда вы мне его показывали, так что я знал — нужно добавить немного активированной ртути.
Он поднял флягу.
— Активированной ртути? Я даже не знаю, что это такое. И как ее получить.
— А я знал! — Робин начал подпрыгивать на месте. — Я получил это от доктора Льюка. Видите?
Он откупорил сосуд и протянул его. Нед понюхал и тут же попятился.
— Это же моча.
— Правильно! Но не чья-нибудь — она должна принадлежать тому, кто родился под знаком Овна.
— Ясное дело.
— Я знал, что у доктора Льюка найдется хоть немного, — продолжал Робин, не смущаясь выражением лица Неда. — Он исследует мочу, чтобы определить болезнь пациентов.
— И чья же она? — с подозрением спросил Нед.
— Не знаю. — Робин пожал плечами. — Но поскольку знак, под которым родился его пациент, был знаком Овна, это не имеет значения! Я долил ее и снова подогрел тигель, а потом начал работать над совершенным разложением семени, как в вашем письме — письме доктора Ди!
Он закрыл глаза и процитировал:
— Затем брось местных птиц справедливости в тюрьму с чужим зверем — cinis et lixivium…
Нед вынул письмо и посмотрел сначала на него, потом на Робина.
— Ты все это знаешь наизусть.
— О да. Ну, почти каждое слово. Cinis et lixivium — это зольный щелок. А потом я добавил сурьмы…
Нед все еще смотрел в письмо.
— Да, вижу. Скрупулезную сурьму. Это что?
— Я не был уверен, но я знаю, что scrupuius означает четверть унции, так что такое количество я и добавил. Сурьмы, которую добыл у аптекаря. И смотрите!
Он оставил Неда держать письмо в руке и взял тигель. На дне его скопилось черное, как деготь, вещество.
— Вы, — благоговейно сказал он, — получили Ворона.
Нед запустил руку в волосы.
— Верно. И что именно мне с ним делать?
— Начинать работать над следующей стадией, цель которой — получить Cauda Pavonis. Хвост павлина. Дайте-ка мне еще раз посмотреть письмо…
Нед отдал письмо. Робин нетерпеливо пробежал пальцем сверху вниз.
— «Родится плодоносный Ворон, — прочел он вслух, — но который, мало-помалу расправляя крылья, начнет летать со своими драгоценными отпрысками…»
Робин поднял глаза от письма.
— Нам понадобятся еще стеклянные трубки. И ванна, чтобы тигель не остывал. И еще уголь, для горна. Мне, наверное, придется попросить у доктора Льюка еще активированной ртути.
Нед отобрал у него письмо.
— А вот здесь о твоей активированной ртути сказано еще кое-что. «Должно добавить активированной ртути на манер navicularius». Что означает в алхимии navicularius?
Робин опустил голову.
— Не знаю в точности. Но кажется, это как-то можно сделать.
— Я знаю, что navicularius по-латыни означает «капитан торгового судна». Робин, я спрашивал тебя об этом раньше. Но разве корабли или доки имеют какое-то отношение к алхимии?
— Нет, насколько я знаю, — сказал Робин, хмурясь. — Я ничего не знаю о кораблях. Я был на набережной всего один раз. И там меня чуть не убили.
Нед глубоко втянул в себя воздух и откинулся назад, глядя на Робина.
— Для обычного подмастерья ты вел довольно бурную жизнь. Как же эго случилось?
— Это было, когда мне пришлось пойти по поручению мастера Тобиаса. Я увидел что-то такое, чего не следовало видеть, у Биллингсгейта. Я заблудился, но потом понял, где нахожусь, потому что узнал церковь Всех Святых. Со стороны реки двигалась повозка с лошадьми, люди, которые сопровождали повозку, торопились, но им пришлось остановить лошадей, потому что парусина, которой она была покрыта, соскользнула. И я увидел жерло пушки, которое торчало оттуда и блестело, как новенькое. Час был поздний, и копыта у лошади были обмотаны. Я уверен, что они украли пушку в доках.
Нед замер.
— Они тебя видели?
— Видели. Они быстро укрыли пушку и вытащили меня оттуда, где я прятался. Я думал, они меня убьют. Один из них задавал мне вопросы. Он, кажется, был главным. Остальные были простые люди, но он другой. Он говорил не как вор, а как джентльмен. У него на мизинце правой руки кольцо с рубином. Рубин напомнил мне о крови. Он велел мне идти.
Кольцо с рубином, вроде того, что носит Джон Ловетт. Navicularius — капитан. Краденое оружие. На этот раз не пистоли, а пушка…
Нед сказал Робину:
— Вернись к Мэтью. Там вечеринка. На сегодня с тебя хватит всего этого.
— Но…
— Иди.
Когда он ушел, Нед запер дверь, потом повернулся и посмотрел на тигель. Его содержимое мерцало черным, как земляное масло. Неожиданно из окна на него упал лунный луч, и Неду показалось — всего на миг, — что он видит разные цвета в самой его глубине.
Он снова просмотрел письмо.
«Увеличь огонь, пока не появится яркая радуга Востока, которая есть Cauda Pavonis…» Он порывисто подошел к печке и добавил туда угля. Потом сел на каменную скамью, ближайшую к тиглю, и снова уставился на него, глядя на шевелящуюся, вязкую черноту, освещенную лунным светом. Никаких других цветов в ней не было, но на миг ему показалось, что он видит лицо старого Альбертуса, смотрящее на него оттуда; потом он понял, что это его собственное отражение.
Он отодвинулся и задул свечи. Хотел было позвать Варнаву и осекся.
Ему казалось, что с каждым шагом он погружается все глубже в черноту.
Nigredo.
Выйдя от Неда, Робин послушно поспешил обратно по Аллее Роз к задней лестнице шумного дома Мэтью, где и начал подниматься в маленькую комнату, которую делил с Пентинком, этажом ниже комнаты Неда. Там было темно. «Жаль, что я не сообразил захватить свечу», — подумал он, и вздрогнул, когда из дверного проема вышла женщина и воскликнула:
— Господи, Робин. Напугал. Куда это ты так спешишь?
То была Элис. Робин резко остановился и попятился к стене. Сердце у него громко забилось.
— В свою комнату, — пробормотал он.
