— Наверное, как и мне оставалось только снова начать работать на Нортхэмптона. Но это не то, что ты думаешь, Кейт. Те дни давно миновали. Они миновали, когда я встретил тебя. Я хотел одного — увезти тебя и Себастьяна далеко отсюда, от Пелхэма, от Нортхэмптона…
— Не стоило тебе так рисковать. Здесь тебе грозит опасность.
— С этим я как-нибудь справлюсь, — с горечью сказал он. — Справлюсь лучше, чем с сообщением о том, что ты вышла за Пелхэма.
Она раскинула руки жестом бессилия, отчаянья.
— Когда умер отец, я осталась одна и без всякой помощи. Френсис часто навещал меня. Он всегда считал себя другом моего отца. Он предложил помочь мне с отцовскими делами. Сначала я ему отказала. Я просила его не приходить. Но когда ты оставил меня, я была слаба, я испугалась. Я никак не думала, что ты когда-нибудь вернешься.
— И к тому времени ты поняла, что беременна. Кейт, тебе следовало сообщить мне. Я бы вернулся.
— Да здесь тебя ждала тюрьма, а может быть, и смерть? Конечно, ты не мог вернуться. Но я была одна, Нед, я ждала ребенка, а Пелхэм был моей единственной надеждой, единственной защитой. Я воспользовалась им. Я.
Нед притянул ее к себе. Он коснулся синяка у нее на щеке и сказал:
— Я убью их за это, за то, что они посадили тебя сюда.
Она попыталась улыбнуться, но задрожала в его объятиях.
— Ах, Нед, Нед, ты ничуть не изменился, да? Ты только снова окажешься в изгнании. Или тебя убьют.
— Мне все равно, — сказал он. — Кто ударил тебя? Кто-то из тюремщиков? Или судьи?
Она прошептала:
— Это Френсис.
— Придется убить его, — сказал он.
— Он был взволнован; его тревожит все то, что ему приходится делать в новой должности.
— Разве это оправдание?
Она покачала головой. Он снова привлек ее к себе и стал убаюкивать, целуя в лоб.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Я всегда любил тебя. И никого больше.
Нед услышал, что стражник стучит в дверь. Он обнял ее еще крепче.
— Когда тебя освободят, — прошептал он, — как только все это кончится, мы уедем все вместе, за море, в безопасное место. Ты, я и Себастьян.
Она улыбнулась и вытерла глаза носовым платком.
Он оставил ее, улыбнувшись в ответ. Но когда стражник вывел его в мрачный коридор и запер дверь ее темницы, на сердце у него было тяжело.
Теперь он знал, что потрепанное письмо, которое лежало в его дублете, было тем самым письмом, которое Ди написал Рейли — Ариелю, чтобы сообщить ему о некоем рискованном заговоре с целью освободить его и предположительно низвергнуть короля, подняв мятеж по всей стране. Еще до конца года.
Сегодня двадцать третье декабря. А Кейт по неразумию оказалась замешанной в дело, которое может оказаться таким же смертоносным, как Пороховой заговор, имевший место четыре года назад. И он тоже замешан в этом деле.
32
Когда он (алхимик) ожидает за свои труды награду — рождение золота, молодости и бессмертия, потратив на это огромное количество времени и денег, старый, оборванный, богатый только нищетой, и такой нищий, что готов продать душу за три фартинга, он в конце концов ступает на дурной путь.
— Я был там, — признался старый моряк, придвигаясь ближе к Неду и вынимая из зубов, желтых от табака, глиняную трубку. — Я был там, на корабле Рейли.
Выйдя из тюрьмы, Нед быстро пошел по Кэндлвик-стрит к набережной Вул, где в многочисленных тавернах собирались матросы. Он расспрашивал, не помнит ли кто-нибудь морской битвы при Кадисе, тринадцать лет назад, и нашел пожилого моряка, известного своими воспоминаниями.
Он рассказал Неду, как Рейли и Эссекс сожгли испанские суда, стоявшие на якоре в этом огромном порту.
— Все их огромные галеоны, — сказал он, и его обветренное лицо посветлело. — Казалось, будто горит само море. Испанцы были разбиты. Солдаты Эссекса пошли в Кадис и разграбили его. Люди Джонсона носили добычу на корабли мешками.
— Это был Альварик Джонсон?
— Он самый. Рейли называл его своим самым верным товарищем. Для Рейли они принесли особые подарки из разграбленного города, потому что все его любили. Золото и драгоценности, еда и напитки… В ту ночь мы пировали и пили прославленное золотое вино Кадиса.
— Значит, золотое вино на самом деле существует?
— Ясное дело, — сказал старый моряк, облизываясь при воспоминании. — Там были полные бочки. Их принесли из губернаторского дворца. Тебе в жизни не попробовать вина вкуснее.
Нед выпил с моряками эля и еще послушал их воспоминания, потом пошел к дому, на небе собрались ночные облака, и снова полил дождь.
«Золотое вино еще есть, и ждет, чтобы его выпили…»
Что же затевалось? Что слышал Ди и что он пытался сообщить Рейли в своих письмах?
Кучка пьяных подмастерьев направлялась домой по Олд-фиш-стрит. Он шагнул в сторону и снова вспомнил рассказ Робина о повозке с пушкой, которую под руководством Ловетта тайком перевозили с реки в направлении Тауэра. Логово Альварика Джонсона находилось недалеко оттуда, на Беруорд-лейн.
Он знал еще одного человека, который живет под сенью Тауэра, на Крэб-лейн. Это был помощник испанского посла Фабрио, который взял на себя большую часть обязанностей своего начальника — старый посол Зунига, здоровье которого сильно пошатнулось и который боялся чумы, уехал далеко от Лондона в городок Хайгейт. «Скорпиона выкурят из его логова. Ариель снова восстанет…»
Он представил себе, как станет объяснять Нортхэмптону, что узнал и что подозревает. «Я еще не убил Ловетта, потому что у меня есть письмо к человеку по имени Ариель. Поначалу кажется, что в нем идет речь об алхимии, но я думаю, что в нем излагается план, как убить короля. Думаю, что Ловетт замешан в этом заговоре, но, наверное, он — всего лить один из многочисленных, очень многочисленных его участников. Возможно, он просто подчиняется приказаниям…»
Приказаниям принца Генриха?
Завтра вечером, в Рождественский сочельник, он должен встретиться с Сарой Ловетт в Сент- Джеймском дворце. Завтрашний вечер, казалось, наступит очень и очень нескоро.
Он провел рукой по лицу, смахнул дождевые капли, и задумался — существует ли кто-то, кому он может доверять.
Едва он миновал Флитский мост, как убедился, что за ним следят. Неловко, по-любительски. Он прошел еще немного, потом быстро шагнул в дверной проем и вжался в темноту. Когда шаги приблизились, шлепая по грязи и лужам, он выскочил из своего убежища, толкнул преследователя к стене и приставил нож к его горлу.
Человек заскулил от страха. Он был средних лет, тощий, кожа да кости, одетый в старый пурпурный дублет и плащ, потрепанный и промокший. Его волосы выцветшего рыжего цвета висели из-под шляпы жидкими прядями.
— Не убивайте меня! — проскулил он, от него разило спиртным. — Вы меня не помните, мастер Нед?
