кресле, пожевала бледными гулами. – Но возможности у тебя всего две. Или уничтожить нас, или сделать опорой своей власти в этой стране. Единственной опорой.
– С чего бы?
– Потому что ты не уничтожаешь здешние племена. Следовательно, ты намерена ими управлять. А это – невежественные дикари, почитающие Богиню в обликах пчелы и козы.
– Облики не хуже иных прочих. Они пристали Матери, я не ошибаюсь. И Дева-защитница носит панцирь из козьей шкуры.
– Ты сама прервала «любопытный диспут». И не прячься за разрешениями атрибутов Богини! Мы говорим о племенах.
– С чего ты взяла, будто я так держусь за власть над ними?
– Потому что храм, хоть и расположен вдали от побережья, знает обо всем, что творится на побережье. А сегодня я увидела то, что там происходит своими глазами. Все это копошение в бухте, суету, грохот и… это, – она указала пальцем на чертежи на моем столе, словно бы на кучу отбросов. – Отвратительно.
– Почему? Разве море – не любимая стихия Богини?
– Вот и следует ее оставить Богине, и только ей одной. Но ты хитра, ты постоянно стремишься сбить меня, стать хозяйкой разговора. Точно так же ты ведешь себя во всем прочем. Если бы ты не желала закрепиться здесь, ты избрала бы иную манеру действий.
– А если мне не по душе обе предложенные тобою возможности? Если я оставлю в покое и вас, и храм, но – на моих условиях?
– Откуда такое великодушие?
– Просто я не из тех, кто разрушает храмы.
– Хочешь сказать, ты из тех, кто их строит?
Я промолчала, потому что не была уверена в ответе.
– Каковы же будут твои условия?
– Не притворяйся, что не знаешь, Мормо.
Она знала. И ей очень не хотелось произносить этого вслух. Хотя то, что она уже сказала, было куда как сильнее…
– То, что ты требуешь, невозможно, – сухо выговорила она.
– Почему? Земля перестанет родить, солнце сойдет с небес, реки нальются кровью и бесплодными станут женщины и звери? – И повторила то, что слышала в деревнях. Мормо это поняла.
– Такова их вера. А раз вера такова, значит, так оно и есть. Иначе нельзя. Здесь жи-вут не жалкие атланты, которые трепещут от милейшего окрика своих хозяев. Племена побережья постоянно грызутся между собой и повинуются лишь самому суровому принуждению. Или ты думаешь управлять ими, слегка поиграв на их слабостях? Так можно захватить класть, но удержать ее нельзя.
– Значит, фундамент власти скрепляется кровью?
– Только так.
– Если бы ты говорила лишь о крови воинов, я бы, может, и согласилась с тобой. Но не о крови младенцев.
Она жестко усмехнулась.
– Знаешь, когда теряли могущество великие страны, посвященные Богине? Когда их правители начинали мыслить, как ты, и заменять младенцев куклами или зверями. Вспомни, что стало с Критом. Стоило им отказаться от древних обычаев, и Богиня отвернулась от него и отдала на поживу язычникам.
– Расскажи это атлантам. Они, насколько мне известно, никогда не кормили солнце куклами или ягнятами, отдавая предпочтение человеческим сердцам. Или ахейцам. Разорив Крит, они переняли иные тамошние ритуалы, Но усвоили, что вешать, жечь или топить кукол недостаточно, и стали убивать на алтарях людей. Сначала мужчин. А теперь – исключительно женщин. Девочек.
Я невольно вспомнила о верховном царе ахейцев и его дочери (или это была не его дочь?).
– Мы справедливы, – гордо сказала Горгона. – Мы требуем только первенцев. И не спрашиваем, какого они пола.
– Вот ты и проговорилась, Мормо. Мы требуем! Не Богиня. А я – служанка Богини, не ваша.
– Ты совершаешь ошибку, отвергая указующий перст Храма. Большую ошибку. Подобные слова всегда – признак слабости, как насморк – признак простуды.
– В храме служат всего лишь люди. И никто из людей не может приказывать мне, кроме законно избранной царицы Темискиры.
– Кто здесь знает о твоей Темискире? И кто вспомнит о ней?
– Достаточно, что о ней знаю и помню я.
– Ты еще можешь упрекать нас за слово «мы»? Ты, твердящая без перерыва «я, я, я»!
– Итак, «я» против «мы». Недурно звучит. Обязательно расскажу в Темискирском храме. А пока запомните – или вы порадуете Владычицу Зверей кровью зверей, или я перекрою все пути к храму, осушу болото, и тогда не будет никаких жертв.
– Мы вернулись к тому, с чего начинали. – Ее лицо не выражало испуга.
– Как змея, что сворачивается в кольцо.
