постов, оставшихся со времен…
Вольдемар умолк. Некоторое время он задумчиво разглядывал древние фолианты.
— Но это ничего не значит, друг Керж. Абсолютно ничего! А Мзум… Мои предки владели землями солнечников, разве ты забыл?
— Как я мог, ваше величество…
— А знаешь, — Вольдемар вытащил большую книгу и осторожно сдул пыль с темноватой обложки, — что я тебе скажу, господин блюститель? Мзум очень самодоволен. Эти солнечники вообразили себя пупом земли, клянусь Светом Элигера! Мы разрушим их королевство, разберем по винтикам, по кусочкам! Как, спросишь ты меня? Как это сделать без открытого военного вторжения? Первую часть нашего плана мы уже претворили в жизнь — сделали Мзум многоязычным образованием, подтолкнули их к узакониванию автономных тевадств на западе и севере. Да, конечно, в Овсане случилась досадная война. Но, в конце концов, она пошла нам на пользу, ведь под контролем Ламиры осталось не больше трети территории Овсаны! А эти олухи солнечники еще и упразднили самоуправление овсяников! Впрочем, идем дальше, друг Удав… Теперь Мзум — рыхлое непрочное объединение. А что нужно, чтобы разрушить страну? Правильно, соединить в единое целое несколько культур или языков. История учит, что никакая нация не способна пережить напряжение, конфликт, антагонизм двух или более конкурирующих языков и культур. Владеть двумя языками — божье благословение для отдельно взятого человека, но для государства быть двуязычным — проклятие. Истории многоязычных и многокультурных обществ, отказавшихся от ассимиляции, — это истории смуты, войн и кровавых мятежей. Мы сделали все, чтобы в Солнечном королевстве Мзум воцарился 'многокультурализм', мы поощряли мзумские меньшинства, давали деньги кланам ткаесхелхов, пытались даже подкупить джуджей. В общем, Элигершдад всегда стоял на стороне культуры всех, кто проживает на юге, кроме самих солнечников… Чего ты хмуришься, Керж. Не согласен? Говори же, умное слово мне всегда приятно, ты это знаешь.
— Ваше величество, — осторожно проговорил Удав, — подкуп джуджей, как вы заметили, ни к чему не привел, наоборот, они еще больше отдалились от людских проблем. И боюсь…
— Что?
— ….что в случае войны Принципат Джув станет на сторону солнечников.
— Хм, а ткаесхелхи?
— Остроухие? Вырождаются, ваше величество. Им, по-моему, вообще наплевать и на Мзум и на Элигершдада и на джуджей. Ждут своего пророка.
— Они уже триста лет вырождаются да никак не выродятся, Удав!
Вольдемар захлопнул книгу. Взметнулась пыль. Император осторожно поставил фолиант на место и потянулся к следующему тому, такому же темному и пыльному.
— Я бы золотыми словами вписал фразу о том, что 'все культуры равны', — тихо сказал император, — слова эти сделал бы правилом, как и тезис, что 'не существует никаких культурных различий'. А любой конкурентный отсев несолнечников назвал бы предубеждениями и дискриминацией со стороны большинства!
— Это мудро, ваше величество! — не удержавшись, снова поклонился Удав.
— Не льсти мне, господин шпион, — вздохнул Вольдемар. — Я же вижу, что ты не совсем согласен.
Мысли читает, словно маг, подумал Керж, вздрогнув. По спине поползла новая ледяная капля.
— Разве Элигершдад не схож с Мзумом по части многокультурности, ваше величество? Не попадем ли мы сами в яму, что готовим солнечникам?
Вольдемар покачал головой, раскрывая древнюю книгу.
— Послушай, какие замечательные слова, — сказал он. — 'Хотите уничтожить вражеское государство? Славьте его разнообразие в ущерб единству. Могущество Элигершдада стоит не на терпимости, а на господстве. Без этой безграничной власти, Элигер, в попытке удержаться вместе, был бы обречен на терпимость и разнообразие, суть которых есть погибель державы и ее неминуемый распад.' Это написано триста лет назад, Керж. Но, Боги Зари, как же это актуально и по сей день! Во Мзуме мы будем всегда поддерживать инородцев, их диалекты и культуру. Смешение метафор я заменю салатом из метафор, я нарублю метафоры мелкими кусочками! Мы уже добились, что на юге существуют ненавидящие друг друга культурные группы, которые укрепляются в своем различии быстрее, чем те обитатели Мзума, подчеркивающие свое сходство. Меньшинства Мзума уже давно считают, что их неуспех и бедное существование — вина большинства. Мы создали фабрику обид, Керж, понимаешь?
— Да, ваше величество! — восхищение Удава было искренним. — А еще раздача грамот граждан Элигершдада!
— Именно, друг Керж, именно! Новым гвоздем в гроб, в котором мы похороним Мзум, стало двойное подданство. Ведь мы прославляем разнообразие в единстве, ты не забыл? Мы подчеркиваем различия, а не подобие. Взгляни на карту мира — везде разделенные люди и нелюди, королевства и конфедерации мыслят лишь ненавистью друг к другу, когда не убивают себе подобных. Разнообразное, многокультурное и в тоже время мирное государство — историческая несуразность…
— А как же Конфедерация Западной Зари, ваше величество? — спросил Удав.
— Западники? — Вольдемар любовно поглаживал книгу. — Придет и их черед, дружище Керж… Они воображают, что протянут долго? Пока их подданные сыты и довольны, они могут спать спокойно. Но если в один прекрасный день подорожает пшеница или придет черная смерть, эры Западной Зари сначала сметут свои правительства, а потом вцепятся в глотку друг друга. Сразу вспомнят о неправильной форме носа соседа или сомнительном происхождении старосты деревни. Человек рождается с ненавистью ко всему, что хоть чем-то отличается от него самого.
— Но, ваше величество, — решился возразить Керж, — в Элигере тоже много разных меньшинств, не элигерцев.
— Это правда, — кивнул Вольдемар. — Но они уже почти все говорят только на элигерском языке, лишь от стариков да еще в удаленных деревнях можно услышать прежние варварские говоры. И это — неизбежно. Для нерушимости Директории Элигершдад жизненно важно единство. Но не разнообразие в единстве, а единство однотипности, Керж! Еще одно-два поколения, и в Элигере будут жить одни элигерцы. Зато будут мир и спокойствие. Никто не подожжет дом соседа, только потому, что тот говорит на чужом языке или молится Ормазу не по-элигерски. Мы несем мир, друг Керж, понимаешь, мир!
Император не вернул книгу на место. Он пошел к своему столу и осторожно положил тяжелый том рядом с вазой с букетом свежих роз из императорского сада. Керж напрягся. Цветы. Вольдемар застывшим взглядом смотрел на розы. Медленно поднял руку и коснулся шипов.
— Острые, — прошептал он. — Керж…
— Ваше величество?
— Мне пора, ты же знаешь. Что-то еще?
— Да… Он здесь.
В неподвижных глазах императора вспыхнула еле заметная искорка.
— Давно он ждет?
— С начала моего доклада, ваше величество.
— Ты смелый человек, Керж, — слабо улыбнулся Вольдемар и вдруг закашлялся, согнулся пополам, схватившись за край стола. Поднял руку, чтобы всполошившийся Керж оставался на месте. Долго и мучительно кашлял в белоснежный батистовый платок, наконец, сел за стол, спрятав скомканный кусок ткани. Но Керж знал, что на платке остались темные сгустки крови.
— Зови. Предупреди врача, чтобы ждал в приемной.
Керж поклонился и вышел, на мгновенье задержав взгляд на букете роз на столе.
— Острые такие, — шептал Вольдемар, потирая виски.
Что-то незримое заставило его напрячься и поднять голову. Вольдемар вцепился руками в подлокотники кресла и уставился на вошедшего.
— Как всегда бесшумен, — произнес он. Казалось, слова с трудом даются грозному повелителю Директории Элигершдад. — Давно не видел и… и не слышал тебя.
— Давно, — подтвердил гость странным голосом. Странным, потому что казалось, он исходит не со рта, а откуда-то изнутри его тела, укутанного в длинный черный балахон с капюшоном, скрывающим
