язычок. Йиля улыбнулась.
— Я помню про обещание, святой отец. Этот молодой человек, вижу, также о многом догадался, когда я, движимая волнением и тревогой, ослабила защиту. А что касается Черного… У него глаза везде, по всему королевству. Неудивительно, что хозяин корчмы в Убике оказался его осведомителем. Помнишь, Зезва, я еще тогда сказала тебе, как хорошо осведомлен корчмарь? Слишком хорошо для невежественного трактирщика. Курвова могила! Поздравляю, Зезва! Тобой заинтересовались спецслужбы. Глядишь, и работу предложат.
Ныряльщик фыркнул.
— Я не шучу.
Зезва насупился, взглянул на великаншу исподлобья. Отпил вина и отвернулся к огню. Йиля опустила глаза на колени, принялась чесать коту за ухом. Огонек заурчал, как кузнечный мех.
— Пока Гастон Черный готовит личный свиток с данными на Зезву, вернемся к нашим дэвам, дорогие гости. У меня есть еще одна новость, которую я предпочла скрыть, когда вы приехали. Зезва, что ты там раскис? Не волнуйся, Гастон еще не посадил тебя на пыточный стол. Чего хмуришься? Ладно, ладно, курвова могила!
Великанша расправила плечи. В следующее мгновение Каспер ахнул и привстал со стула. Брат Кондрат сглотнул, но остался на месте.
— Лайимар, — лишь проговорил он, медленно кивая, — лайимар. Я знал это, знал. Каспер, закрой рот.
Правда, я думал, что вас уже не осталось.
Йиля полуприкрыла глаза каплевидными веками, потерла руки с перепонками между пальцами. Поднесла их к вискам, прикоснулась к открытому нечеловеческому лбу с изображением третьего глаза. Улыбнулась.
— Наверное, я последняя, отче.
Отец Кондрат хотел что-то спросить, но встретившись взглядом с великаншей, так и не решился. Слишком много боли увидел в бездонных черных глазах. Дым пожарищ и крики. Грохот и грязь давно забытых сражений. Смерть и забвение. И одиночество.
— Ты хотела что-то сказать, тетя, — напомнил Зезва, нежно кладя ладонь на руку лайимар.
— Да… Вчера я спасла девушку.
Зезва поднял голову к темнеющему небу. Черные тени облаков мрачными волнами плыли над головой. Колыхались тяжелые ветви хурмы. Каспер и отец Кондрат молча смотрели на аккуратную ограду и два могильных холмика с камнями. Две вазы с высохшими, но по-прежнему прекрасными розами, стояли у изголовья каждой из могил. Пронизывающий ветер рвал остатки желтой травы и раскачивал ветки. Где-то далеко захлебывался от лая пес.
Они пришли сюда после ужина, на спрятанный за деревьями хурмы и персика семейный цвинтарь. Йиля осталась в доме, даже не спросив у Зезвы, куда он идет. Словно прочитала его мысли. Впрочем, брат Кондрат подозревал, что лайимар действительно умеет их читать. Каспер уже в этом не сомневался. Единственное, чего юноша не мог понять, так это почему Зезва не пришел к могилам сразу. Брат Кондрат решил, что Ныряльщик просто не хотел настраивать гостей на мрачный лад, не приняв их, как подобает радушному хозяину.
— Мама. Папа.
Ныряльщик замолчал, опустил голову. Отец Кондрат присел на корточки, осторожно подправил выпавший из вазы черенок розы. Сложил руки, зашептал молитву.
— Осень уже, — вдруг сказал Зезва.
— Что, сынок?
— Осень уже, говорю. И цветов нормальных нет.
— Зезва?
— Да, Каспер?
— Твои родители…они тоже…как и ты, да?
— Ходоки за Грань? Нет. Только папа.
Зезва по прозвищу Ныряльщик повернулся к друзьям. И тут Каспер и брат Кондрат увидели в его лице странное, непонятное выражение. Зезва улыбнулся, чувствуя, как щиплет в глазах. Он покачал головой, улыбнулся. Ветер, холодный ветер… Ныряльщик закрыл глаза. Ветер…
— Папа, что это? Ух, ты…
— Зезва, не путайся под ногами! Хольга, Хольга!!
— Тутась я, господин…Ай! Ай! Хозяин, што это за страхиття?!
— Ну, папа!
— Зезва, брысь отсюда, тебе говорят! Хольга, беги за мужиками, живо! Стой! Приведи только Кюрша, он умеет держать язык за зубами. Ну, бегом! Подожди! Назара тоже приведи. Где они, говоришь? Рядом, листья жгут? Ну, давай, беги!
— Па-а-па-а-а! Кто это? Папа?
— Негодник, ты дашь мне делом заняться?! Не видишь, она кровью истекает? Давай, дуй за матерью, чтоб подготовила уже комнату и… А, Натия, ты уже здесь, отлично. Зезва, отойди!
— Папа, ну, папа, я с вами, с вами!
— Ваче? Что случилось? Кто это…Ах, Дейла-Заступница!
— Натия, не время сейчас…
— Ах, ужас… Крови сколько… Хольга, беги готовь комнату, кипяти воду, подаставай лекарства…Ну ты сама все знаешь!
— Бегу, хозяйка! Назар, отойди, медведь, расставил лапищи-то…
— Назар, Кюрш, вот и вы! Так, а это кто? Пер? Откуда ты взялся, тебя звали?
— Не, господин… проста рядам был я тута, ну и…
— Ладно, раз уж пришел, поможешь. Рты закрыли, ну?! Раз-два, с двух сторон, взяли! Пер, чего кривишься?
— Уф, огромезная какая, хозяин!
— Дэв, не иначе! Спаси, Ормаз…
— Сам ты дэв, дурень! Рогов-то нема у неи на башке-та! Не слухай его, хозяин.
— Мам, я с вами!
— Сынок, не мешай! Ладно, только сиди тихо, хорошо?
— Мама? А что это за…
— Так, Зезва! Даешь слово, что будешь не мешать и вести себя тихо, а не то отправишься спать!
— Папа, я…
— Слово, сын!
— Хорошо… честное слово.
Ветер словно взбесился. Злые, бешеные порывы, казалось, хотели сбить с ног. Высокий черноволосый мужчина с мечом на поясе и два эра — один повыше и тощий как жердь, а второй низенький и пузатый, пыхтя и отдуваясь, занесли в дом плащ с безжизненным телом огромного существа. Третий простолюдин — средних лет и с хитрым лицом, плелся рядом, делая вид, что поддерживает. Мальчик лет шести, тоже чернявый, широко раскрыл карие глаза. Безжизненная рука свисала с плаща. Белокожая, прекрасная. И с перепонками между пальцами. Мальчик хотел было что-то сказать, но вспомнив про данное слово, засопел. Поколебался мгновение, подбежал к безвольно покачивающейся руке, и, пыхтя, запихнул ее обратно в плащ. Мужчина встретился глазам с сыном, одобрительно кивнул. И один лишь кивок заставил маленького Зезву покраснеть от удовольствия и гордости.
Ветер усиливался. Несколько корольков с шумом упали на покрытую пожелтевшей травой землю. Зезва неподвижно смотрел на могилы. Брат Кондрат подул на озябшие ладони, присел на ограду. Поколебавшись немного, Каспер положил руку на плечо Ныряльщика. Тот слабо улыбнулся, не поворачивая головы.
