Он кивнул, хмурясь. Постулат ереси Санагра, как же, слышал.
Дальше ехали молча. Ассари вспоминал все, что слыхивал о судьбе разгромленной школы Санагра. Знал он мало, но достаточно, чтобы удивиться встрече с этой девушкой еще сильнее, чем прежде. Теперь он вспомнил ее имя. Ардви. Вот как ее звали. «Источник». Ардви.
Расспрашивать ее он не рискнул и с облечением увидел выступающую из-за ближайшей рощи деревню. Он помнил это место. Здесь он найдет и кузню, и постоялый двор.
Последний выделялся среди круглых и приземистых домов только величиной, и крыт был не соломой, а дранкой. Хозяин – Вартари было его имя – сразу же приметил грядущего постояльца и стоял на крыльце. По улице из открытых дверей стлался запах пива и горячего хлеба.
Ардви спешилась и направилась к колодцу – поить коня. Тут же набежали какие-то женщины и дети. Встреча с Проклятой считалась хорошей приметой. Сговариваясь с хозяином, Ассари напряженно размышлял. Что же делать? Может быть, отправить Гейр письмо?
Но он не был уверен, умеет ли Гейр читать. А вот Ардви наверняка умеет. И, конечно, не посомневается письмо распечатать. В том, что все уроженцы Города не могут не быть жуликами, Ассари был совершенно убежден. Он сам достаточно долго прожил в Городе.
Наконец он решился. Ардви уже сидела в седле. Он вновь обратился к ней, на сей раз вполне официально.
– Досточтимая дева! Нижайше прошу тебя довести до слуха Гейр, старшей над Крепостью Спасения, что прибыл Ассари-проводник с неким известием, и, преклонив колена, ждет ее приказаний.
Она кивнула. Небо над ее головой лиловело. Он, как любой, рожденный в Круге, знал, что это предвещает ливень, тяжелый и мощный ливень, что сменяет в здешних краях жару. Еще успеть, пока она не отъехала…
– Ардви… Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь вновь. Ответь мне – если я встречу твоего отца, рассказать ему, что ты жива?
Она ответила сразу, будто была заранее готова к вопросу:
– Нет, не стоит. ОН и так потерпел убыток в торговле, когда меня судили. Теперь у него, по крайней мере, утешение, что от меня больше не будет никаких неприятностей. И вдруг такое несчастье – дочь в Проклятых! Не рассказывай.
– Не расскажу, – эхом повторил он.
Она свистнула сквозь зубы и сорвалась с места.
А хорошо, что во время ливня он останется под крышей, подумал Ассари. Хозяин, да и все местные, кажется рады дождю. А Проклятым – что дождь, что жара, все едино.
Ливень хлынул немного погодя.
А несколько часов спустя Ардви, разбрасывая брызги и искры из– под копыт коня, ворвалась во двор Крепости.
Шум дождя был слышен и во внутренних помещениях Крепости, не имевших ставень на окнах. И в комнате Гейр Старшей шум дождя сливался с треском поленьев в очаге. Покои Гейр примыкали непосредственно к храму. Здесь, разделявший ее комнату и алтарь Неба, висел – невысоко, чтобы дотянуться – Кларион, знаменитый меч, принадлежавший раньше девяти великим воительницам, меч, который вел к победе руку, держащую его, и посвященные видели это сразу. Сама же комната в простоте своего убранства могла бы показаться уродливой. Грубый камень стен и очага, шкуры на полу и лавке- постели – и более ничего. Однако и не было в этом ничего нарочитого. Проклятые видели красоту только в людях, лошадях и оружии, которое считали живым, и не замечали его в неодушевленных предметах.
Тяжелая дверь не была заперта, даже прикрыта – Проклятые не имели привычки таиться друг от друга – и стоявшей на часах Ранд хорошо была видна Старшая. Та сидела у огня, вытянув ноги, и, зная, какое расстояние пришлось ей сегодня преодолеть, Ранд не без основания предполагала, что Старшая отдыхает. Но Гейр отдохнула уже давно. Она размышляла. Размышляла! Вот уж бессмыслица с точки зрения какой- нибудь юной Проклятой, только что прошедшей Одиночное Странствие, знающей и лишь меч и Служение, Служение и меч. Но Старшая, от которой зависит благополучие Крепости, а значит, и всего Круга, обязана размышлять. У Гейр к тому же была особая причина. Она пришла уже к возрасту, когда пора задуматься о преемнице. Ей было двадцать пять лет. Еще лет пять-шесть – и, если она не уйдет с Небесной Охотой – впереди храм, обучение молодых. По обычаю, уходя, Старшая сама назначала ту, кто должна наследовать ей. Если же она погибала прежде, Старшую выбирали. Так произошло в свое время и с самой Гейр. Но выбор должен пасть на достойнейшую, а пока Гейр не видела таковой среди подчиненных. Конечно, все они воюют хорошо, по-иному просто не может быть, однако от Старшей, помимо отваги и умения обращаться с оружием, требуется много иных качеств. Но откуда беспокойство? Ведь не завтра же ей уходить! А даже если и завтра – Крепость выстоит. А пока лучше послушать шум држдя, он так приятен, если вспомнить о Южной границе, где не выпадает и капли влаги.
Но, кроме шума дождя, по плитам коридора слышались шаги и переговаривались дозорные.
Вошла Ранд.
– Арди Пришлая с дозором и донесением.
– Пусть войдет.
Пока Ранд ходила за вестницей, мысли Гейр обратились к Пришлой. Она всегда жалела Ардви и понимала ее лучше, чем кто-либо в Крепости, хотя особой откровенности между ними никогда не было. Она обязана была понимать. Не можешь быть проницательной – не становись Старшей. А Пришлая… девочка бежала в Крепость в поисках полной свободы (которой вообще не бывает), а нашла тяжкое Служение. Что ж, она сумела принять его и подчиниться. И все-таки жаль… Чего? Сумасшедшей мечты? Странное дело – думая о Пришлой, Гейр почему-то было уверена, что Пришлая также думает о ней и понимает ее. Поэтому- то, что Пришлая говорит и смеется больше других, Гейр не смущало. Предана она не меньше. А может бвть, и сильнее. Врожденные способности у нее великолепные. Во всяком случае, упражнения, к которым каждая Проклятая приступает чуть ли не с младенчества, она овладела уже в том возрасте, когда Проклятая считается уже давно совершеннолетней, и все же сейчас не уступит остальным. Да, если бы Пришлая не была Пришлой… Эта мысль в последнее время посещала Гейр. Нечасто, но посещала. Однако, Ардви никогда не будет Старшей. В Крепости слишком чтут традиции, и первой, кто обязана их чтить, будет Старшая над Крепостью. Она, Гейр, и та, что за ней. А Пришлая есть Пришлая. Плохо у нее с почтением к кому-либо и чему-либо. И, кроме того, она слишком любит размышлять. А это уж обязанность Старшей, для рядовой Проклятой это лишнее.
Но Ардви уже салютовала ей, входя в комнату. Вода стекала с ее панцыря и волос, выбившихся из-под шлема, но выглядела она бодро – какая Проклятая замечает дождь? А в глазах, пусть чужого, не здешнего цвета, если не почтение, то привычная преданность Старшей.
Ранд остановилась у двери, и Гейр не сделала ей знака, позволяющего уйти.
– В дозор я встретила человека по имени Ассари, проводника ремеслом, – четко произнесла Ардви. – Он утверждает, что имеет нечто сообщить тебе…
– Где ты оставила его?
– На постоялом дворе у Вартари. Прикажешь доставить его в крепость?
– Прикажи, старшая! – Ранд рванулась было с места, но Гейр остановила ее.
– Я помню Ассари. Его можно впустить в Крепость. Но такой необходимости нет. Разве он в опасности?
– Он в безопасности. Кого ты пошлешь за ним?
– Никого. Поеду сама. Немедленно.
– Нет, не ты, Ардви. Ты устала, только что с дозора и заслужила отдых.
– Но я вовсе не устала, Старшая!
Она и в самом деле не выглядела утомленной. Но Гейр не видела причины доводить людей до износа.
– Или ты думаешь, Ардви, что я без тебя не найду дорогу?
Та покорно склонила голову.
– Ступай, отдыхай. Ранд, подай мне плащ и панцырь. – Меч Гейр сняла со стены сама – к нему не должны были прикасаться чужие руки, даже руки сестры-Проклятой. – Кто на часах у наружного входа?
– Ауме.
